Ольга Маховская - Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж

Это служит поводом говорить о российских детях как о высокоодаренных. Они послушны в школе и, как правило, хорошо учатся.

Коллективизм французами рассматривается как конформизм и оценивается отрицательно. Они используют другую характеристику в отношении поведения личности, защищающей ясные, принимаемые на определенный период членами временной группы цели – солидарность (solidarité).

Bronfenbrenner, U. Two words of Childhood, The USA and USSR., N. Y.,1977. Сейчас не вспоминают историю возникновения интереса американцев к системе образования и воспитания советских детей. Началась она гораздо раньше публикации классического труда Урио Бронфенбреннера. Толчком для волнения и подозрения, что американская система образования дает худшие результаты, чем система вражеского тогда государства, послужили успехи Советского Союза в освоении космоса, запуск первого спутника. Более половины американцев посчитали, что запуск спутника ударил по престижу и величию Штатов. Популярный журнал «Лайф» установил наблюдение за двумя школьниками шестнадцати лет – советским Алексеем Куцковым и американским Стивеном Лапекасом. За ребятами буквально следовали по пятам, сравнивая набор изучаемых в школе предметов, отношение к занятиям учеников, книги, которые они читают в свободное время. Результаты потрясли Америку – советский мальчик опережал своего сверстника по образованности на два года! Интересно, что и потом жизнь участников эксперимента, запущенного вместе со спутником, была связана со службой в отечественной авиации, а Алексей даже был как-то отобран в отряд космонавтов (См. подробнее: Калашникова Н., Воскобойникова В. Великая советская мечта. – Итоги, 15 мая, 2000). Мода на тему о совершенствовании системы образования в США, а также советских загадках воспитания была установлена на целое десятилетие. Еще до работы Бронфенбреннера появилась оригинальная теория Дж. Горера о влиянии практики тугого пеленания русских детей на формирование у них психопатического характера. (Gorer G. The psychology of great Russians. – In G. Gorer and J. Rickman (Eds.). The people of Great Russia: A psychological study. – New-York: Norton, 1962.

Marcowitz F. Coming of Age in Post-Soviet Russia. – Urbana and Chicago: University of Illinois Press, 2000. Название – парафраз на классический труд М. Мид «Coming Age in Samoa. A Psychological Study of Primitive Youth for Western Civilization», что само по себе кажется не столько оскорбительным, сколько неточным: российское образование никогда не рассматривалось как примитивное. Тот факт, что оно и до сих пор представляет интерес для западных исследователей, не позволяет говорить о нем неуважительно.

См., например, выступления Н. Г. Рахмаил и А. В. Махнача в Материалах Второго международного «круглого стола»: Социализация детей российских мигрантов. – М.: Издательство Института психологии РАН, 2001.

Гриценко В. Н. Русские среди русских. – 2001.

На эту особенность обратил внимание Л. С. Выготский в своей «Педологии подростка».

Смотрите об этом блистательные анализы и переводы С. В. Прожогиной: Прожогина С. В. Иммигрантские истории, – Москва: Наука, 2001; Прожогина С. В. Между мистралем и сирокко (литература магребенской диаспоры в конце двадцатого века). – Москва: Наука, 1998.

Malewska-Peyre, H. La socialisation en situation de changement culturel, – Paris: PUF, 1991; Coslin, P. Déviances et culture à l’adolescence, Bulletin de psychologie, Tom XLIII, N419, 1995; Vinsonneau, G. Culture et comportement, – Paris: Armin Colin, 1997; Vinsonneau, G. Identitaire des Jeunes Magrebaines en France, – Paris: Armin Colin, 2000.

См.: Белинская Е. П., Стефаненко Т. Г. Этническая социализация подростка. – М., 2000; Jasinskaya-Lahti, I., Lienkind, K. Predictors of the actual degree of acculturation of Russian-speaking immigrant adolescents in Finland. – International Journal of Intercultural Relations, V. 24, N4, 2000; Развитие национальной, этнолингвистической и религиозной идентичности у детей и подростков, – М.: Институт психологии РАН, 2001. // Следует однако заметить, что все они так или иначе касаются проблемы потерянности в мире взрослых, диссоциативных процессов, которые потом оборачиваются проблемой молодежной наркомании, суицидами и т. д. Как удается все-таки преодолеть кризис идентичности в подростковой среде эмигрантов?

Жесткость, с которой представляется процесс формирования идентичности, связана с методами оценки, статистическими, то есть, по сути, «групповыми». Истории жизни в этом смысле – метод гибкий, индивидуальный.

Проблеме влияния предыдущего опыта общения человека на ситуативную идентичность было посвящено диссертационное исследование: Марченко (Маховская) О. И. Влияние коммуникативного опыта на восприятие новых коммуникативных событий в условиях опосредованного общения, – Автореферат дисс. на соиск. ст. канд. психол. наук, Москва, Институт психологии, 1994.

Дружинин В. Н. Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии, – Москва: ПЕР СЭ, 2001.

О культурно-заданных моделях семьи см.: Дружинин В. Н. Психология семьи. Екатеринбург, Деловая книга, 2000. По мнению автора, советские семьи представляют смесь языческой семьи с элементами психологического противостояния между родителями, принимающего самые дикие формы, и православной модели. Анормальность семьи состоит в том, что основную ответственность за детей и семью несет женщина. Автор рассматривает такую деформацию в семейных отношениях как результат люмпенизации общества и социальной стимуляции матери-героини.

По сути любая функция в коллективистских культурах является коллективно-распределенной, в том числе и материнство, и, как это ни странно, супружество. Институт подруг или близких друзей семьи как раз и поддерживает этот способ реализации семейных отношений. Подруги играют подчас роль второго «Я» женщины, фактически определяя ее выборы. Этот феномен двойничества чреват многими последствиями, наиболее плачевным из которых я бы назвала ритуальный отказ от личной ответственности за свою семью. Он проявляется в нежелании выстраивать, планировать отношения семейного окружения в процессе воспитания ребенка, в нежелании и неумении обсуждать семейные проблемы с другими членами семьи, наконец, в психологии двойного стандарта: одна правда – для людей, для авторитетов, во имя морали, другая, вечно скрываемая, – для себя и подруги. Наиболее интимная, существенная часть жизни россиянки проходит за пределами формального семейного круга.

Доминирование неформальной структуры, построенной на эмоциональных контактах, над формальной, построенной на отношениях ответственности и распределения власти, я считаю основной отличительной особенностью российской (советской и постсоветской) семьи.