Евгений Попов - Социализм и судьба России

Планово-рыночный хозмеханизм позволял осуществить плавный переход от экономики «застоя» к оптимальной экономике социализма. В разделе 3.2 при анализе «застойного» хозмеханизма будет проведен дополнительный анализ и ПРХМ.

Итак, ответ на поставленный в начале главы вопрос: «план» или рынок» – таков: и «план» и «рынок», их оптимальное для эффективности экономики социализма сочетание.

В этой главе мы рассмотрим подробнее «технологию» конррево-люции, этапы и закономерности ее развития. В главе 1 было изложено известное положение Троцкого, что переход власти к высшей бюрократии при Сталине, выделение ее в правящий псевдокласс создало объективные предпосылки реставрации капитализма ввиду естественного стремления бюрократии реализовать свою власть в виде собственности.

Однако при Сталине это стремление не могло быть реализовано, так как Сталин строил социализм и бюрократию считал лишь необходимым инструментомв достижении этой цели. Реализовываться созданные Сталиным предпосылки в соответствии с моделью Троцкого стали лишь после его смерти. Здесь различаются по именам лидеров СССР три периода: Хрущевский, Брежневский и Горбачевский. Первые два лидера создавали (вероятно, против своей воли как, впрочем, и Сталин) все более серьезные предпосылки для контрреволюции, а последний реализовал эти предпосылки.

После смерти Сталина Хрущев не сразу стал лидером: был некий «смутный», но непродолжительный период борьбы за власть в правящей верхушке КПСС.

Все наследники Сталина понимали, что необходимы перемены. Как в системе власти, так и в экономике. Все были едины, что необходимо прекращение репрессий. И они были, практически, прекращены. Тот объем преследований и их жесткость, которые сохранились, существуют, практически, во всех «цивилизованных» странах.

Все были едины в том, что должна сохраниться основа устойчивости социалистического государства – руководящая роль КПСС. И до перестройки нам все время напоминали «о необходимости укрепления и повышения руководящей роли партии». Не очень, вообще говоря, удачная формулировка, вызывавшая язвительные насмешки:» дескать куда еще повышать?» Хотя если вдуматься, она имела определенный смысл, поскольку на деле руководящая роль КПСС непрерывно падала, заменяясь руководящей ролью все более коррумпирующейся высшей бюрократии, вследствие чего ее и нужно было постоянно повышать.

Все были едины, что необходимы преобразования экономики. Однако в этом вопросе, как и после Октябрьской Революции 1917 г., было гораздо меньше ясности. Не было проведено массового теоретического поиска в области экономики, осталась зашоренность и боязнь «впасть в ересь». В результате оптимальная планово-рыночная модель хозяйственного механизма не была найдена и период Хрущева увенчался Совнархозами, когда единая экономика страны была раздроблена на десятки мелких, связи между которыми были достаточно слабы. Отрицательные результаты не замедлили сказаться и послужили одной из причин отстранения Хрущева от власти. Правда, это отстранение было достаточно «цивилизованным»: Хрущев не был репрессирован и умер своей смертью, хотя и не избежал политической смерти, в результате которой период его правления был объявлен периодом «волюнтаризма». Обвинение, конечно, совершенно вздорное: любому другому периоду советской истории можно присвоить это имя.

Хрущев как бы поплатился за политическое убийство Сталина, которое он совершил в своем докладе на XX съезде КПСС, разоблачив культ личности Сталина. Это разоблачение стало вторым «великим деянием» Хрущева после Совнархозов.

Возможно, какое-то осуждение репрессий, проводимых во времена Сталина, было необходимо. И фактический материал, представленный Хрущев съезду, выглядит правдоподобно (хотя многие независимые исследователи доклада Хрущёва считают его полностью клеветническим [6]). Но все дело в характере подачи, которое приняло характер трусливого покаяния, поскольку, во-первых, и сам Хрущев участвовал в репрессиях, но свалил все только на Сталина, а во-вторых, доклад был засекречен. Все это создало тяжелую моральную атмосферу в обществе и послужило в немалой степени дискредитации социализма.

Могло ли открытое опубликование доклада Хрущева улучшить ситуацию? Едва ли. Скорее – наоборот. Все равно – это было бы покаяние, а фигура кающегося, что бы ни утверждала на эту тему христианская религия, не вызывает симпатии у людей: люди не склонны прощать каящему-ся в тяжких преступлениях – они жаждут отмщения(как, впрочем, и Бог в соответствии с Библией).

Поэтому более полезна была бы открытая полная оценка деятельности Сталина, из которой бы следовало, что, да, были ошибки и применялись методы, некоторые из которых нам теперь не нужны, а некоторые вообще нельзя применять, но общий баланс деятельности товарища Сталина положителен, поскольку создана Великая держава, побежден сильнейший враг в виде Гитлеровской Германии, а недостатки нам нужно исправить – на ошибках учатся.

Подтверждением правильности положения «о вреде излишней критики и самокритики» является отношение к оценке деятельности Мао-Цзедуна в Китае. Там критики его, практически, не было, хотя «дров он наломал» значительно больше, чем Сталин, доведя экономику Китая с помощью Большого скачка и Культурной революции до кризисного состояния. Отсутствие нервозности, которую бы вызвала критика ошибок Мао-Цзедуна, создало благоприятные условия для Денсяопиновских реформ.

Дело в том, что не все можно исправить покаянием. Вернее, даже почти ничего нельзя исправить: нельзя воскресить мертвых, вернуть потерянное в тюрьмах здоровье…. Даже имущество и земли репрессированным народам вернуть нельзя без того, чтобы не репрессировать тех, кому это имущество и земли на законном основаниибыли переданы. Так попытка «восстановить справедливость» в отношении репрессированных народов на Кавказе обернулась кровавыми конфликтами, геноцидом по отношению к русским в Чечне, т. е. привели к последствиям гораздо более тяжким, чем при репрессировании тех народов во времена Сталина.

Нельзя все исправить. Можно лишь принять к сведению ситуацию и попытаться ее уладить с учетом интересов всех вовлеченных, а не только обиженных. Однако Хрущев не мог подняться до осознания всей деятельности Сталина и пренебречь личными обидами на крутого вождя.

При Хрущеве сохранилась по форме авторитарно-бюрократическая модель социализма. По воспоминаниям очевидцев она даже стала более авторитарной, чем при Сталине. И. А. Бенедиктов, уже цитированный выше, вспоминает: Хрущев, действия которого со временем все больше определялись личными амбициями, относился к специалистам, особенно «инакомыслящим», иначе (в отличие от Сталина – Авт.). В моду стали входить те, кто умел послушно поддакивать, вовремя предугадать и «научно обосновать «уже сложившееся мнение Первого, которое он не менял далее вопреки очевидным фактам…»