Евгений Попов - Социализм и судьба России

Такая политика может привести к усилению капиталистических элементов и росту неустойчивости в обществе, росту опасности контрреволюции. Некоторые исследователи уверены в плохом исходе рыночных экспериментов для Китая. Так В. Вазюлин считает, что «скорее всего Китай ждет участь Советского Союза ». Действительно, политика КПК вызывает опасения: Китай все глубже погружается, по образному выражению Курашвили, в «многоукладную клоаку». Все большее врастание в капитализм делает все более вероятной реализацию советского сценария контрреволюции: приход к власти группировки агентов влияния Запада. Хотя, возможно, советский опыт все же охладит пыл той части партийной бюрократии, которая рвется к обладанию собственностью.

Вышеизложенное было написано в 1998 г. Однако запланированный тогда характер развития КНР сохраняется и в 2012 г. Китай не сорвался в штопор перестройки. Почему?

Возможно дело в том, что не только КПК, но и китайская буржуазия не заинтересована в повторении советской Перестройки, т. е. переходу к периферийному капитализму компрадорского типа. Её позиции в современном Китае гораздо лучше, чем могли бы реализоваться по сценарию Советской Перестройки.

А перспективы ещё лучше: ведь Китай побеждает в экономическом отношении США и выходит в лидеры мировой экономики. Вот тогда, когда США окончательно будут повержены, буржуазия и подумает: а нужна ли ей руководящая роль КПК? А пока развитие рыночного социализма в Китае не противоречит интересам китайской буржуазии: КПК ведёт её к достижению господства в мировой экономике.

Впрочем, многие обозреватели указывают на трудности в развитии Китае. Некоторые их связывают с экономическим кризисом, начавшимся в 2008 г., который уменьшил потребность в китайских товарах, а другие – с исчерпанием старой модели развития.

«Все прошедшие годы движущим фактором индустриального развития КНР была урбанизация – ежегодный переток десятков миллионов крестьян в города. Задачей власти было создать благоприятные условия для эксплуатации ценного трудового ресурса инвесторами. Для этого власти, с одной стороны, ограничивали налоговую нагрузку, а с другой – увеличивали инвестиции в инфраструктуру и образование.

Реализация такой стратегии в бедной стране требовала принесения в жертву всего, что не было напрямую связано с задачами экономического роста, – от здравоохранения и социальной защиты населения до обороноспособности. Армия и ВПК, например, сидели на голодном пайке вплоть до второй половины 1990-х гг., в здравоохранении и соцобеспечении серьезные позитивные изменения начались лишь в 2008 г. Зарплаты многих категорий госслужащих и бюджетников остаются относительно низкими и сейчас.

Ценой такой модели развития стали имущественное расслоение и коррупция…При этом размах новых коррупционных скандалов растет – под следствием и в заключении находится ряд фигур уровня членов правительства и членов ЦК КПК.

Результатом стал глубокий кризис официальной марксистской идеологии в ее китайской редакции. Словом «товарищи» в современном пекинском молодежном жаргоне обозначают пары гомосексуалистов. Членство в партии превратилось в простую формальность. Еще сохраняющийся у КПК престиж связан с ее экономическими, военными и внешнеполитическими успехами.

Проблемы легитимности, стоявшие перед КПК из-за кризиса идеологии, могли игнорироваться, пока страна демонстрировала двузначные темпы роста ВВП. Их больше не будет – ожидается, что темпы роста не превысят 8–8,5 %, а затем, возможно, снизятся до 7 %. Демографический ресурс, обеспечивавший рост в последние 30 лет, приближается к истощению. Сейчас в городах живет немногим более 50 % населения Китая (в начале реформ – 18 %). Еще более 200 млн китайцев с сельской пропиской фактически работают и живут в городах. Политика ограничения рождаемости привела к тому, что численность рабочей силы давно сокращается по отношению к численности населения, а с 2017 г. начнется ее абсолютное сокращение. Развитые регионы испытывают дефицит работников.

Китай больше не будет страной дешевого труда, его место в мировой экономике будет определяться успехами в машиностроении и электронной промышленности. Новая экономика требует новых людей. Китайские работники становятся все более требовательными и все эффективнее защищают свои права. Новости о забастовках, массовых акциях протеста и столкновениях населения с полицией появляются регулярно.

Начатая китайскими властями в 2008 г. политика роста расходов на соцобеспечение и здравоохранение может лишь отчасти снизить остроту противоречий. Новому поколению китайского руководства во главе с Си Цзиньпином (сменит Ху Цзиньтао во главе КПК на съезде осенью 2012 г.) придется осуществить масштабную модернизацию политической системы, чтобы приблизить ее к реалиям нового китайского общества» [82].

Таким образом, наблюдается то же развитие кризиса социалистического общества, связанное с увеличением товарно-денежных отношений, какое имело место в СССР. Повышение благосостояния при этом связывается у людей не с успехами в строительстве социализма, а с движением в сторону капитализма. От контрреволюции типа происшедшей в СССР в 1985–1991 гг., Китай пока уберегает то, что в его высшее руководство, похоже, не проникли предатели типа Горбачёва и Яковлева. Надежду на это вселяет следующая цитата из статьи В.Кашина:

«Судя по всему, необходимость реформ признается всем руководством страны, а их содержание является предметом борьбы между «консервативно» и «прогрессистски» настроенными лидерами. Последние склонны к поэтапному внедрению в партийную и государственную жизнь элементов управляемой демократии, способных, как предполагается, ограничить произвол чиновников. Пока нет никаких признаков того, что в качестве привлекательной модели китайской политической элитой рассматривается демократия западного образца. Китайские комментаторы часто указывают на пример демократической Индии, в конце 1940-х гг. опережавшей Китай по своему развитию, но к настоящему времени безнадежно отставшей по всем направлениям, как на свидетельство бесперспективности демократии в китайских условиях» [82]. И, наверное, не только в китайских условиях. Скорее не только пример Индии, а, в первую очередь, советской Перестройки. В [83] М. Лютова приводит прогноз развития Китая президента Всемирного банка Роберта Зеллика, который также предрекает падение темпов роста ВВП Китая с 10 до 5 % к 2026 г. из-за повышения доходов населения, а следовательно и роста стоимости рабочей силы. В качестве выхода из этой ситуации он рекомендует «либерализацию процентных ставок, повышение пенсионного возраста…. активнее развивать рыночные институты, сокращая присутствие государства в экономике…». Т. е. дальнейшее сползание к капитализму. На самом деле выход из кризисного пути в переходе на внутренний рынок, в удовлетворение потребностей китайских трудящихся. А этого можно добиться легче всего с увеличением доли государства в экономике, т. е. с развитием социалистического сектора. К тому же отход от преимущественной ориентации на внешний рынок позволит повысить устойчивость экономики. Китайским руководителям следует всё же вспомнить, что они строят социализм, и плановая социалистическая экономика имеет несомненные преимущества перед рыночной именно в условиях кризиса. Это показывает пример СССР: во время кризиса конца 20-х, начала 30-х годов прошлого века советская экономика развивалась ускоренными темпами именно из-за наличия планового управления экономикой, а в капиталистическом мире бушевал кризис.