Евгений Попов - Социализм и судьба России

Разумеется, не все представители упомянутых категорий граждан входят в сверхвласть, а только избранные личности и признанные лидеры соответствующих секторов общества.

Эта элитарная среда… образует своего рода неформальные «директораты», контролирующие все ключевые учреждения общества. Члены ее знают друг друга лично. Они вырабатывают в своих кругах координированную политику. Тут готовятся и принимаются наиболее важные решения.

Сверхвласть есть явление закономерное. Без нее публичная власть вообще не могла бы существовать в условиях сложнейших человеческих объединений, какими являются западные страны. Она не зафиксирована – и не признана как явление правовое, конституционное. Но в этом нет никакой надобности, ибо она, в принципе, есть образование качественно иного рода, чем просто политическая власть. Она аккумулирует в себе высший контроль над всеми аспектами общества, включая всю его систему власти» [45, 237–238].

А вот дополнительная характеристика сверхвласти (которую Зиновьев называет также «системой сверхгосударственности») и демократии.

«Система сверхгосударственности не содержит в себе ни крупицы демократической власти. Тут нет никаких политических партий, нет никакого разделения властей, публичность сведена к минимуму или исключена совсем, преобладает принцип секретности, кастовости, личных сговоров. Коммунистическая государственность уже теперь выглядит в сравнении с ней как дилетантизм. Тут вырабатывается особая «культура управления», которая со временем обещает стать самой деспотичной властью в истории человечества. Я это говорю не в порядке разоблачения или упрека – упаси меня Боже от этого! Просто по объективным законам управления огромными человеческими объединениями и даже всем человечеством, на что претендует Запад, демократия в том ее виде, как ее изображает западная идеология и пропаганда абсолютно непригодна. Об этом открыто говорят теперь многие западные теоретики» [45, 445–446].

Таким образом, Зиновьев признаёт, что формальная буржуазная демократия может существовать только потому, что её контролирует сверхвласть – невыборная структура, реализующая диктатуру правящего класса.

Т.е. сверхвласть – это то, что автор в части 1-ой называет руководящей силой общества.

В последнее время (2002 – 2009) ряд публицистов, таких, как Ю.Мухин, А.Бушков, Е.Прудникова… написали ряд книг с исследованием сталинского периода в истории СССР. Они не являются коммунистами и их объявленной целью является восстановление исторической истины, погребённой под толщами лжи антисталинизма, пожалуй, основной вклад в который внёс закрытый доклад Н.С. Хрущёва на XX съезде КПСС. В процессе этой работы они, в общем, довольно убедительно доказали, что возложение на Сталина главной ответственности за репрессии 30-х годов является ложью. В процессе этого расследования они выдвинули версию о ходе репрессий и её основных виновниках. Ниже эта версия изложена в основном согласно Прудниковой.

По мнению Прудниковой в 1935-36 гг. были приняты меры, которые « были нацелены на отмежевание правительства СССР отреволюции и на консолидацию общества вокруг правительства» [6, 237]. Их она вслед за Троцким считает контрреволюцией. Вот эти меры:

«1. «Реабилитация» традиционных устоев народной жизни: семья, школа, отношения между родителями и детьми, та же ёлка и т. п. Рассчитано на всех нормальных людей Страны Советов.

2. Отмена классовых ограничений при поступлении в вузы. Возвращение из ссылки тех, кто был выслан по «классовому» признаку, но лично был ни в чём не виновен. Эта мера, адресованная в первую очередь молодёжи: те, кто вырос при советском строе – наши, кем бы не были их родители.

3. «Амнистия» крестьянам. 26 июля 1935 года Политбюро приняло постановление о снятии судимости с колхозников, осуждённых к лишению свободы на сроки не более 5 лет и отбывших наказание. Снятие судимости означало и восстановление в полном объёме всех гражданских прав, в том числе и избирательных.

4. Наконец, пресловутый «исторический ренессанс», апеллирующий непосредственно к менталитету. Большевистская идеология, правда, осталась – но она прекраснейшим образом ужилась с российской историей. Просто раньше историю идеологизировали в одну сторону, а теперь в другую». [6, 236–237].

Наиболее ярким примером этого «ренессанса», т. е. возвращения к дореволюционной оценке части исторического прошлого является запрет на постановку оперы-фарса Демьяна Бедного «Богатыри»:

«В виду того, что… опера-фарс…

б) огульно чернит богатырей русского эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа;

в) даёт антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры» [6, 231–232].

На самом деле, конечно, это не было контрреволюцией. Контрреволюция – это возвращение прежнего социального строя. Ничего этого не произошло. Просто практика показала, что некоторые прежние представления об организации жизни при коммунизме дают худшие результаты, чем традиционные схемы. Например, в 20-е годы в СССР проводились эксперименты по замене семейного воспитания согласно программе мер «Манифеста коммунистической партии» [10 т 1, 127] общественным: « Одно время в среде высокопоставленных партийцев можно было сдавать детей в детские дома – чтобы не мешали строить «светлое будущее» [6, 228]. Жизнь показала, что это детдомовское воспитание приводит иногда к негативным результатам.

Т.е. все перечисленные выше меры были только возвращением к здравому смыслу, а никакой не контрреволюцией.

Однако Прудникова считала это контрреволюцией, за которой по аналогии с Французской революцией следует «термидор», т. е. устранение верхушки революционеров, которые заняли руководящие посты в партийной иерархии.

Далее она излагает, для чего это было нужно. В 1933 году в Германии к власти пришёл Гитлер. И страны, ставшие на сторону фашизма, устанавливали режим личной власти. История показала, что буржуазная демократия не выдерживает столкновения с авторитарным режимом:

Франция при равной по силе армии продержалась против Германии всего 45 дней.

«Едва ли Сталину нужно было историческое подтверждение, чтобы понять: при той ветром колеблемой системе власти, которая существовала в СССР, выиграть войну невозможно. Чтобы победить, германскому фюреру нужно было противопоставить советского диктатора» [6, 238].