Сергей Якуцени - Политическая экология

18 декабря 2006 г. принимается Федеральный закон № 232-ФЗ «О внесении изменений в Градостроительный кодекс Российской Федерации и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации».

В пояснительной записке было указано, что данный закон направлен на устранение административных барьеров в целях увеличения объемов жилищного строительства, а также на совершенствование механизмов вовлечения в хозяйственный оборот земельных участков, предназначенных для этой цели.

Сказано хорошо, но на практике вступление в силу этого закона привело к фактической ликвидации ГЭЭ как основного природоохранного института.

В части охраны окружающей природной среды необходимо отметить ФГУ «Главгосэкспертиза России», которому практически была передана функция ГЭЭ по новым проектным решениям объектов строительство которых имеет федеральное значение. ФГУ выполняя, в т.ч., экологическую экспертизу проектной документации в силу ряда управленческих решений превратилось из экспертной организации в контрольно-ревизионную. Тем самым возникает дублирование функций и не исполняется экспертная функция.

Между тем ФГУ «Главгосэкспертиза России», может и должно исполнять важную социальную и государственную функцию – информировать федеральные и региональные природоохранные органы управления об объектах, планируемых к строительству и реализации и способных оказать существенное воздействие на качество окружающей природной среды. Принципиально важно информирование органов строительного надзора (Ростехнадзор) осуществляющих приёмку объекта в эксплуатацию и региональных властей, ответственных за оптимальное размещение производительных мощностей в регионе и минимизацию экологической нагрузки.

Кроме того, принятый закон внес изменения в значительное число федеральных законов, в том числе «Об экологической экспертизе», «Об охране окружающей среды», «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера», «Об использовании атомной энергии», «Об охране озера Байкал» и ряд других, явно не имеющих отношения к жилищному строительству.

Закон исключил из перечня объектов государственной экологической экспертизы документацию, обосновывающую градостроительную деятельность, а именно документы территориального планирования, и практически все объекты строительства (кроме объектов, указанных в федеральных законах «О континентальном шельфе Российской Федерации», «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации», «О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации»). Помимо объектов градостроительной деятельности, из объектов экологической экспертизы исключалась документация на изменение функционального статуса, вида и характера использования территорий федерального значения, в том числе, материалы, обосновывающие перевод лесных земель в нелесные.

Будет несправедливо сказать, что этот закон прошел легко. Еще на стадии принятия он получил отрицательное заключение Комитета Госдумы по экологии. Специальное заявление о недопустимости его принятия приняли Общественная палата Российской Федерации и Московская городская Дума. На Всероссийской конференции «Экологическая политика и гражданское общество», проходившей 14.11.2006 г. в Кремле, за сохранение экологической экспертизы высказались представители крупнейших российских промышленных компаний – «Норильский никель» и «Лукойл», не говоря уже о многочисленных протестах общественных природоохранных организаций. Но все оказалось тщетным – закон был принят.

Приходится придти к не очень веселому выводу: не всем понравилось, что государство в 1989 г. начало брать на себя биосферное управление. Прежняя бесконтрольность и отсутствие строгого спроса за пользование «бесплатными» ресурсами слишком устраивала всех пользователей.

Распад СССР позволил ловить рыбу в мутной воде и могущественным специализированным ведомствам, и новым участникам использования ресурсов биосферы – частному бизнесу. Эти силы долго препятствовали созданию в РФ такого же единого «хозяина», какой появился в СССР в 1989 г. и был способен организовать систему экологической экспертизы и призвать к ответственности нарушителей – это и не устраивало.

Наконец 12 мая 2008 г., когда Указом Президента РФ за № 724 Министерство природных ресурсов РФ было преобразовано в Министерство природных ресурсов и экологии РФ.

Почти одновременно, 16 мая 2008 г., Президент подписал Федеральный закон № 75-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон „Об экологической экспертизе“ и статьи 49 и 54 Градостроительного кодекса Российской Федерации».

То есть, каждые 2 года природоохранная политика «молодого российского государства» подвержена коренным изменениям. И если в советский, застойный, период смена руководства головного ведомства ограничивалась министром, его заместителями и некоторыми руководителями управлений, то в нынешней российской традиции «зачищаются» все, от министра до последнего делопроизводителя в территориальном органе ведомства.

Остаётся только процитировать статью 4-е Федерального Закона от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации»: принципами гражданской службы являются:… 4) профессионализм и компетентность гражданских служащих; 5) стабильность гражданской службы; 8) защищенность гражданских служащих от неправомерного вмешательства в их профессиональную служебную деятельность.

И зададим себе вопрос – государство и его граждане действительно вправе рассчитывать на профессионализм и патриотизм своих чиновников, работающих в этой принципиальной для выживания страны области?

Опыт и Российской империи, и СССР и Российской Федерации неопровержимо свидетельствует: государство является гарантом рационального природопользования только при отсутствии «этнических» (национальных, олигархических) собственников на территориях. Опыт и нашей страны, и других крупных многонациональных государств показывает, что закрепление права монопольного пользования за каким-либо классом, кланом, сословием, национальной элитой приводит к хищническому разрабатыванию природного ресурса и отбрасывает экономические, военные, социальные возможности государства на десятилетия назад.

С другой стороны, проведение жесткой политики по охране биосферных ресурсов и оптимизации их использования обеспечивает рост внутри– и внешнеполитических возможностей государства. Оно позитивно воспринимается населением, служит сигналом народам, населяющим страну о наличии государственно и исторически ориентированной центральной власти.