Ирина Малкина-Пых - Гендерная терапия

В официальной декларации NOMAS (1991) подчеркивается, что «мужчины могут жить более счастливой и полноценной жизнью, бросив вызов старомодным правилам маскулинности, предполагающим принцип мужского верховенства». Отсюда вытекают три главных принципа организации: положительное отношение к мужчинам, поддержка феминистского движения и защита прав геев (Kimmel, Messner, 1998).

Согласно второму принципу социальное освобождение и изменение мужчин возможно только при участии женщин. Гендерная стратификация – система мужского господства, когда мужчины как группа угнетают женщин, изнасилование и другие формы сексуального насилия – это лишь крайние формы выражения такого угнетения. Отсюда следует, что речь идет не просто о защите мужчин, а о борьбе против социального неравенства и гендерных привилегий во всех сферах жизни, включая сексуальность, и что это движение тесно связано с феминизмом (его идеологи и активисты называют себя феминистами или профеминистами). Ключевыми фигурами этого направления стали социологи Майкл Киммел (США) и Роберт Коннелл (Австралия).

Однако куда более широкое распространение получили правые консервативные мужские движения, направленные на сохранение и восстановление мужских привилегий, оказавшихся под угрозой. В отличие от либералов и феминистов, идеологи американского «Движения за права мужчин» (The Men’s Rights Movement) Уоррен Фаррел, Херб Голдберг и другие видят главную опасность для мужчин в феминизме и растущем влиянии женщин.

В целом мужские движения способствовали вычленению ряда специфических проблем и усовершенствованию аппарата гендерных исследований.

До середины 1980-х гг. мужские проблемы освещали преимущественно популярные книги и исследования медико-биологического характера. Затем количество публикаций стало расти в геометрической прогрессии, захватывая все новые темы и отрасли знания. Появились многочисленные серийные публикации, некоторые хрестоматии стали бестселлерами. Так, хрестоматия Майкла Киммеля и Майкла Месснера «Мужские жизни» (Men’s Lives) с 1989 по 1998 г. четыре раза переиздавалась большими тиражами. Были опубликованы соответствующие справочники и энциклопедии (Brooks, Good, 2001; Sher et al., 1987). Наиболее полная библиография литературы о мужчинах и маскулинности составлена Майклом Флудом (Австралия) (Flood, 1998).

Растет и количество специальных журналов о мужчинах и для мужчин. В Австралии это XY: Men, sex, politics (с 1990 г.), Certified Male (с 1995 г.) и Journal of Interdisciplinary Gender Studies (c 1996 г.), в Англии – Achilles Heel и Working With Men, в США – The Journal of Men’s Studies (c 1992 г.) и др. Самый авторитетный международный междисциплинарный научный журнал «Men and Masculinities» (главный редактор Майкл Киммел) издается издательством Sage с 1998 г.

Появились новые профессиональные ассоциации (например, «Society for the Study of Men and Masculinity»). Все это помогает лучше понять проблемы, с которыми сталкиваются мужчины, а также взаимосвязи между маскулинными гендерными ролями, фемининной идентичностью и обществом в целом (Brooks, Good, 2001; McCreary, 2003).

Как и другие гендерные категории, «маскулинность» не имеет однозначного определения. Тут можно выделить по крайней мере три значения (см. раздел 1.7.3.1): дескриптивное, аскриптивное и прескриптивное. Но индивидуальные свойства, стереотипы массового сознания и социальные нормы никогда не совпадают. Поэтому существуют не только разные каноны маскулинности, но и разные парадигмы ее изучения, которые кажутся взаимоисключающими, но фактически дополняют друг друга, тем более что они реализуются разными научными дисциплинами.

В современной науке выделяют четыре главные парадигмы маскулинности: биологическую, психоаналитическую, социально-психологическую и постмодернистскую. Первые две парадигмы являются эссенциалистскими, то есть они молчаливо подразумевают, что важнейшие свойства, отличающие мужчин от женщин, являются объективной данностью, а культура только оформляет и регулирует их проявления (см. главу 1). Две последние парадигмы – конструктивистские: они видят в маскулинности продукт культуры и общественных отношений, которые навязывают индивидам соответствующие представления и образы.

В отличие от эволюционной биологии и психоанализа, склонных рассматривать маскулинность как нечто единое и объективное, психология, социология и антропология чаще видят тут продукт истории и культуры, рассматривая «мужские свойства» как производные от системы гендерных ролей в обществе, которые ребенок усваивает в процессе социализации. Место имманентного «мужского характера» занимают исторически изменчивые «мужские роли». Разные науки приходили к этой парадигме каждая своим собственным путем.

Психология XIX – начала XX века была сексистской и эссенциалистской. В 1910—1920-х гг. все немногочисленные исследования психологических особенностей мужчин и женщин попадали в рубрику «психология пола» (psychology of sex), причем пол зачастую отождествлялся с сексуальностью. В 1930—1960 гг. «психологию пола» сменила «психология половых различий» (sex differences), которые уже не сводились к сексуальности, но большей частью считались заданными природой. В конце 1970-х гг., по мере того как круг исследуемых явлений расширялся, а биологический детерминизм ослабевал, этот термин сменился более мягким – «различия, связанные с полом» (sex related differences). В 1980-х гг. их стали называть «гендерными различиями», которые могут не иметь биологической основы вообще.

Соответственно менялись и представления о маскулинности. В XIX веке «мужские» и «женские» черты и свойства рассматривались как строгая дихотомия, нечто взаимоисключающее, всякое отступление от них воспринималось как патология или движение в ее сторону. Затем жесткий нормативизм уступил место идее континуума маскулинно-фемининных свойств.

Разработанные в 1930—1960-х многочисленные тесты маскулинности-фемининности предполагали, что, хотя сами эти свойства полярны и альтернативны, конкретные индивиды отличаются друг от друга лишь по степени их выраженности. При этом результаты по разным шкалам теста (интеллект, эмоции, интересы и т. д.) показали, что маскулинность не является унитарной чертой, скажем, мужчина с высоким показателем маскулинности по одной шкале может иметь низкий показатель по другой и т. д. И это зависит не от его имманентных природных характеристик, а от конкретной сферы деятельности, рода занятий, общественного положения и т. п. Иными словами, маскулинность и связанные с нею социальные ожидания зависят не от свойств индивида, а от особенностей мужской социальной роли. Это заставило переключить внимание с индивидуальных черт на социокультурные стереотипы и нормы, стили социализации и т. д. В социологии 1950—1960 гг. важную роль сыграла теория Талкота Парсонса и Роберта Бейлза, рассмотревших дифференциацию мужских и женских ролей в структурно-функциональном плане (см. главу 1).