Ирина Малкина-Пых - Гендерная терапия

Как и в других случаях насильственной агрессии, сексуальное насилие зависит от комплекса социокультурных и индивидуально-психологических факторов. Американские студенты, совершившие сексуальные нападения на женщин, отличаются прежде всего сексистскими установками, отношением к женщине как объекту, причем эти установки разделяют их друзья и товарищи. В то же время важнейшая психологическая черта молодых мужчин, ведущих интенсивную сексуальную жизнь и имеющих связи с большим количеством женщин – любовь к новизне и риску, с которой коррелируют гипермаскулинность, физическая привлекательность, эмоциональная раскованность и повышенный уровень тестостерона (Bogaert, Fisher, 1995). Иными словами, эти молодые люди объективно сексуальнее других и полнее персонифицируют в себе традиционные ценности маскулинности – предприимчивость, смелость, раскованность, любовь к риску и т. д. Это дает им серьезные преимущества перед сверстниками. По данным американского лонгитюдного исследования (Feldman, 1995), мальчики, которые обладали наибольшей популярностью среди сверстников в 6-м классе, не только сохранили свое ведущее положение в старших классах, но и раньше других начали сексуальную жизнь и имели больше сексуальных партнерш. Это значит, что девушки любят тех же самых мальчиков, которые пользуются популярностью в мальчиковых группах. Но – оборотная сторона медали – именно эти юноши чаще проявляют сексуальную агрессию и злоупотребляют доверием своих подружек, а также используют алкоголь и наркотики.

Таким образом, трансформация традиционных мужских ценностей и канонов маскулинности повесеместна и необратима. Этот процесс давно уже идет во всем мире, включая постсоветские страны. Но смешение дескриптивных, аскриптивных и прескриптивных черт маскулинности может порождать опасные иллюзии.

Хотя каноны маскулинности и фемининности взаимосвязаны, женские жизни и образы меняются и обновляются быстрее мужских, а женские представления о мужчинах и представления мужчин о самих себе часто не совпадают. При этом одни склонны преувеличивать, а другие – преуменьшать масштабы происходящих перемен. Традиционный канон (точнее – каноны) маскулинности претерпевает существенные изменения, и эта трансформация имеет объективные границы, обусловленные, с одной стороны, рамками полового диморфизма, а с другой – индивидуально-типологическими различиями. Тем не менее мир явно становится все более многообразным. Индивидуализация и плюрализация социального бытия влечет за собой неизбежность признания не только разных типов маскулинности и фемининности, но и тех индивидуальных стилей жизни, которые вообще не вписываются в эту дихотомию.

6.1. Индивидуальное психологическое консультирование и психотерапия

Отсутствие официально утвержденных диагностических единиц является серьезной помехой для выявления и коррекции проблем, порождаемых традиционной мужской ролью (Берн, 2001). В справочнике DSM-IV (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders), выпущенном Американской психиатрической ассоциацией в 1994 г., не существует диагностических единиц, соответствующих мужскому гендерно-ролевому стрессу, мужскому гендерно-ролевому конфликту, компенсаторной мужественности и алекситимии. П. Каплан (Caplan, 1991) предложила ввести для мужчин отдельную диагностическую категорию под названием «личностное расстройство бредовым доминированием» (delusional dominating personality disorder). Помимо всего прочего, эта категория включает в себя неспособность устанавливать и поддерживать межличностные взаимоотношения, неспособность распознавать чувства других людей и выражать свои чувства.

Однако создатели очередной версии справочника DSM, настаивая на включении в него ряда малоизученных специфически женских расстройств, при этом категорически отказались от рассмотрения соответствующей мужской патологии. Так или иначе, клиническим психологам и психиатрам необходимо обращать больше внимания на проблемы, создаваемые традиционными гендерными ролями, и тем самым помочь мужчинам развить новые для них навыки и, возможно, оспорить старые роли (Brooks, 1998; Gilbert, 1999; Good et al., 1990; Mahalik, 1999).

Гуд и его коллеги (Good et al., 1990) доказывают важность подхода, принимающего во внимание гендер, при работе со всеми пациентами. Этот подход включает в себя понимание того, как на пациента повлияли социализация и сексизм. Левант (Levant, 1992) добавляет, что такая терапия требует от терапевта понимания того, что в процессе лечения может возникнуть необходимость применять навыки или модели поведения, не соответствующие традиционной мужской роли, например открыто выражать чувства. О’Нил и Иган (O’Neil, Egan, 1992) предложили терапевту отправляться вместе с клиентом в «гендерно-ролевое путешествие», в ходе которого они разберутся в том, каким образом гендерные роли и стереотипы привели к негативным последствиям у них самих и у окружающих, добьются в конечном итоге изменений и раскроют глаза другим на опасности сексизма. О’ Нил с соавт. разработал план работы мастерских, которые должны облегчить это гендерно-ролевое путешествие (O’Neil, Roberts Carroll, 1987, 1988). Однако большинству клинических психологов, к сожалению, по разным причинам не удается сконцентрироваться на традиционных гендерных ролях как источниках проблем клиента (Kupers, 1993).

Кроме того, все указанные авторы говорят о специфических трудностях, возникающих в психотерапевтической работе с клиентами-мужчинами. Одна из наиболее часто упоминаемых трудностей такого рода заключается в несоответствии культуры психотерапии нормам маскулинности. Например, идеальные клиенты для психотерапии – люди эмоционально экспрессивные, спокойно относящиеся к неопределенности и собственной уязвимости и способные просить о помощи. В то же время процесс социализации создает у мужчины такие качества, как избегание эмоциональной экспрессии, слабости или чувствительности и стремление решать свои проблемы без посторонней помощи (Addis, Mahalik, 2003; Campbell, 1996; Good, Wood, 1995; Mahalik et al., 2003; Rochlen et al., 2002; Sharpe et al., 1995; Wilcox, Forrest, 1992).

В специальном выпуске «Журнала клинической психологии», посвященном практическим и теоретическим моделям исследования мужчин и маскулинности в клиническом психотерапевтическом контексте (Rochlen, 2005), достаточно подробно рассматривается современное состояние данного вопроса. Во-первых, новые модели маскулинности и соответствующие методы исследования уже достаточно широко используются и в исследовательских программах, и в клинической практике (Brooks, Good, 2001; Smiler, 2004). Использование этих моделей и их понятийного аппарата может существенно помочь клиническим психологам как в интерпретации получаемых данных исследований, так и в практической работе с пациентами-мужчинами. Во-вторых, за прошедшие 20—30 лет сильно изменились представления о корреляции физических и психологических факторов с маскулинными качествами. Исследования, проведенные с использованием полоролевого опросника Сандры Бем (BSRI) (Bem, 1974), и теоретическая концепция андрогинии говорят, что маскулинность положительно связана с психологической адаптацией (Long, 1986; O’Herson, Orlofsky, 1990). Однако недавние исследования ведут к противоположному выводу о том, что маскулинные качества могут приводить к возникновению проблем в сфере и физического, и психического здоровья (Good et al., 2000; Hayes, Mahalik, 2000; O’Neil et al., 1995; Sabo, 2000).

Читать дальше