Виктор Мазин - Завещание доктора Шребера

1900 год. Болезнь власти. Кризис власти. Смена парадигмы, смена курса в политике знания. Судья Шребер в центре этих трансформаций разлома времени на рубеже веков. Вторая промышленная революция идет полным ходом. Происходит смена средств массовой коммуникации; телеграф, телефон реорганизуют пространство, сжимают время, и автомобиль с двигателем внутреннего сгорания им в помощь. Меняются отношения между людьми, меняются отношения между полами. Производство выходит на поток. Мировой порядок ускоряется. Как человеку без истерии, без паранойи встроиться в радикально меняющийся мир, частью которого является он сам? Как ему окончательно не превратиться в homo industrialis ? Или, напротив, превратиться?

Сегодняшняя паранойя предельно массмедиальна и высоко технологична. От техники нервно-теологической коммуникации Шребера она переходит к одухотворяющему вовлечению в паранойяльную конструкцию мобильных телефонов, автомобильных навигаторов, цифровых телевизоров, умных домов и приборов, дронов и повсеместных камер слежения.

Конец того света, который был светом Шребера, мы переживаем сегодня. Апокалипсис перехода в цифровую вселенную сопровождается тем, что когнитивные науки вместе с науками о мозге и компьютерными технологиями открывают перспективу неопосредованного символическими координатами соучастия в мышлении и переживании других людей. Мечта ученых Системы записи 2000 между тем уже была отчасти осуществлена. Где? В бреду Даниэля Пауля Шребера, принадлежащего Системе записи 1900 . Понятно, что судья Шребер ничего не говорит о компьютерных технологиях, но он говорит о телекоммуникации, не требующей символического опосредования. Если сегодня речь идет о том, что цифровая машина должна быть подключена к нервным системам людей, и тогда они через нее смогут обмениваться информацией, то в системе Шребера возможно просто подключение нервов одного человека к нервам другого, и не только человека. Сохраняет ли Шребер в этой телекоммуникативной среде свою сингулярность? Какая уж тут сингулярность, какая уж тут идентичность, если Шребер в своей паранойе вовлечен в разворачивающуюся на полную катушку сверхъестественную коммуникацию, в обмен мыслями, переживаниями и даже головами.

Паранойя технологична. Как говорит Филип Дик, паранойя случается не тогда, когда тебе кажется, что твой начальник плетет против тебя заговор, но когда в этот заговор вовлечен его телефон [9] Сегодняшний «телефон», смартфон, вовлекается в заговор уже не метафорически. Парадигматическим примером паранойи-2020, принадлежащей Системе записи 2000 , могут служить антенны 5G. Именно эти антенны вместе с идеей тайного чипирования, а затем и уничтожения человечества в результате заговора оказались принципиально важными летом 2020 года. . Машина влияния запущена. Машина преследования работает на полную мощность по линиям телекоммуникаций. Машина работает. Система записи регистрирует следы, и письмо жизни дает почувствовать жизнь:

В том, что у человека внутри, в его чувстве жизни, в самой его жизни, Бог ничего не смыслит – он воспринимает эту жизнь, лишь начиная с момента, когда все превращается в одну бесконечную запись [10] Лакан Ж. (1955/1956). Семинары. Книга iii. Психозы / Пер. А. Черноглазова. М.: Гнозис/Логос, 2014. С. 174. .

Бог судьи Шребера – это Бог письма, системы записи. Это не только древнеегипетский Тот, бог письма и смерти, но и Бог письма жизни. Бог письма – Бог бессмертия, вечности. Если нет записи, то нет и существования, если запись есть, то существование безвременно. В этом смысле Бог Шребера – Бог бюрократии. Первым делом нужно зарегистрироваться. В цифровой Системе записи 2000 необходимость регистрации в сети станет непреложным принципом существования: не оставил письменный след в сети – не существуешь.

1900 год. Шребер поглощен записями, захвачен письмом. Он не может остановиться. Он пишет. Пишет письма в земельный суд и другие судебные инстанции, пишет письма своей жене и меморандумы директору психиатрической больницы, делает заметки, редактирует «Мемуары». Во время редакции, конечно же, происходит очередная переинтерпретация переживаний, их перерегистрация. Оригинальные рукописные заметки, равно как и первая редакция книги, не сохранились. Так или иначе, а Шребер в деталях выписал свои переживания, и выписывал он их в тот момент, когда само письмо претерпевало радикальные изменения. Шребер верит в мощь письма, он знает, что все божественные чудеса, которые врачи называют патологическими процессами, «бессильны перед лицом мыслей, выраженных на письме» [11] Schreber D. P. Denkwürdigkeiten eines Nervenkranken. S. 298. . Да, чудеса пытаются парализовать пальцы пишущего, но ничто не остановит машину письма Даниэля Пауля Шребера. Он должен отправить свое завещание потомкам, отправить его в будущее, в вечность.

Шребер записывает. Он – писатель, и Лакан упоминает Шребера в связи с другими авторами – Хуаном де ла Крусом, Жераром де Нервалем и Марселем Прустом. Он их не сравнивает, но при этом находит созвучные мотивы. Например, испанский мистик xvi века Хуан де ла Крус «тоже описывает отношения души с Богом как супружество» [12] Лакан Ж. Семинары. Книга iii. Психозы . С. 104. . Впрочем, в отличие от Шребера, трое вышеперечисленных авторов – еще и поэты, и «поэзия – это творение субъекта, усваивающего новый порядок символических отношений к миру. В Мемуарах Шребера ничего подобного нет» [13] Ibid. С. 105. . Лакан не сомневается в том, что Шребер – писатель, но при этом – не поэт, и это важно в связи со способностью к метафоризации, в связи с поэтическим преображением мира, учреждающим новый символический порядок. Подтверждение словам Лакана мы находим у Шребера, который пишет, что он не поэт, что он всегда шел «в направлении холодной рассудочной критики, а не творческой активности ничем не обузданного воображения» [14] Schreber D. P. Denkwürdigkeiten eines Nervenkranken. S. 47. .

Шребер записывает. Он пишет не только «Мемуары», но и делает небольшие заметки. Годами записывает он свои впечатления в маленьких записных книжках, нумеруя их и проставляя даты. Он не сомневается, что данные, которые он регистрирует, послужат важнейшим источником для совершенно новой религиозной системы. Он также осознает, что понимание сверхъестественного дано далеко не всякому читателю, но главная цель этих заметок – «прояснить соответствующие вопросы отношений себе самому, и потому им не достает объяснений, необходимых другим людям» [15] Ibid. S. 137. . Одно дело уяснить что-то себе и совсем другое – дать понять другим.

Шребер записывает. Началось все с пометок в календаре. В 1897 году у него появляются все необходимые письменные принадлежности; и как только в его распоряжении оказались блокнот и цветные карандаши, он тотчас приступил к записи своих переживаний. Теперь он пишет регулярно. Тогда же, в 1897 году, начинает вызревать план «Мемуаров». Наброски будущей книги и её план были записаны в маленькой коричневой книжечке под названием «Из моей жизни». Были и другие записные книжки, например, поименованные литерами B, C и I. Многие из этих записей, к сожалению Даниэля Пауля, не вошли в публикацию, и так они и останутся для читателей недоступными свидетелями «откровений, которые были несоизмеримо богаче, чем то, что я смог включить в ограниченное пространство „Мемуаров“» [16] Ibid. S. 143. Некоторые фрагменты из записных книжек Д. П. Шребер все же включил в «Мемуары». Они служат доказательством фактичности того или иного воспоминания (см., например, запись из Маленьких Исследований xiii, датированных 16 января 1898 года и включенных в записную книжку В (Ibid. S. 164–5)). . Шребер пишет, и его письмо выходит за пределы книги.