Элизабет Лукас - Учебник логотерапии. Представление о человеке и методы

Логотерапия считает, что человек снова и снова может занимать духовную позицию по отношению к обстоятельствам своего детства, чувствам ненависти, эдипову комплексу и т. д., он может решать, что с этим делать; и что худшим «приговором» для него было бы, если бы его лишили этого последнего поля действий и опустили до духовно недееспособного, до безвольной марионетки, «человекоподобного автомата», продукта наследства и окружения, который полностью подчинен обстоятельствам. Именно эта мысль характеризует пандетерминизм, который ошибся в том, что не оставил никакого места, свободного от детерминистской интерпретации. Фактически же всегда остается личная возможность понимания, которая нигде не зафиксирована, в человеческой жизни всегда остается небольшая часть непредсказуемости.

Логотерапия перевернула старую детерминистскую постановку вопроса о том, чем определяются чувства и действия человека, и спросила, откуда происходит та постоянно присутствующая часть неопределенности, которая остается даже в ситуации нужды и болезни. Ее ответ: она происходит из ноэтического измерения. Благодаря ей человек может поступить вопреки судьбе, дистанцироваться от своих внутренних состояний, противостоять внешним обстоятельствам или героически принять свои границы. На психическом уровне такой свободы в действительности нет: никто не может выбирать свое самочувствие. Страхи, гнев, влечение нельзя устранить, обусловленность нельзя аннулировать, от социальной предопределенности нельзя избавиться, степень одаренности не отменить. Тот, кто сводит духовное к психическому, как это делает пандетерминизм, тот лишает человека (как минимум теоретически) его самоответственности и оставляет его на волю судьбы.

Что это все значит для практической психотерапии? Очень просто: если мы допускаем духовную свободу даже у психически нездоровых людей, мы должны ее уважать. Пациент также несет – пока его духовное измерение еще «открыто» – ответственность за свое лечение и за свою свободу разрушить свою жизнь. В конце концов, излечение нельзя «сделать», ему можно способствовать и указать на собственные силы тела и психики и на свойство духа быть здоровым. Отсюда следует одно из основных правил логотерапевтической деятельности:

нужно предложить помощь,

но не забирать ответственность!

К сожалению, нередко в психотерапии бывает по-другому, а именно: либо пациенту предлагают слишком мало помощи, потому что терапевт работает строго нон-директивно или словно возводит сплошную стену, не делая никаких комментариев, либо у пациента забирают слишком много ответственности, связывая все его трудности с внутренними и внешними конфликтами, которые провоцировали другие люди, и это ставит на нем клеймо беспомощной жертвы. В логотерапии пациенту предлагают конкретную помощь, но ответственность остается за ним.

Мы осветили ноопсихический антагонизм на основании диалектики судьбы и свободы. При этом психическая «обусловленность» человека, будучи дана судьбой, противопоставляется духовной «безусловности» человека как свободе. Диктат психического был рассмотрен нами на контрасте с выбором духовным. Из определенной таким образом свободы (не от чего-то, но для чего-то) мы выделили принципиальную ответственность и возможность человека нести вину. Но на этом цепочка логических выводов не заканчивается. Потому что так же, как свобода предполагает возможность выбора, так и выбор, имеющий более или менее определенный смысл, предполагает осознание того, что смысл имеет, а что нет; чтобы обеспечить это осознание, в человеческом организме должен быть особый «орган»: совесть.

Смысл не только должен, но и может быть найден, во время поиска смысла человека ведет его совесть. Одним словом, совесть – это орган смысла. Ее можно определить как способность почувствовать единственный и уникальный смысл, который скрыт в каждой ситуации. (Франкл, 10)

То, что совесть открывает человеку, – это транссубъективный смысл, который стремится к ценностям в мире и их сохранению и приумножению, но это не смысл на службе удовлетворения своих собственных потребностей. Было бы опасным сузить решения совести до восприятия того, что «кажется, имеет субъективный смысл сейчас». В этом случае каждый террорист мог бы утверждать, что ему кажется, что заложить бомбу имеет смысл. Мы не имеем в виду такой «смысл для него». Речь идет о гораздо большем, чем «смысл для него», о том, что наполнено содержанием и возникает из вещей и ситуации. Заложить бомбу, чтобы навредить невинным людям, – «это» не имеет смысла, даже если это входит в «чьи-то» планы. Конечно, при оценке положения вещей возникает много вопросов, и заблуждения не исключены. Человеку свойственно ошибаться. Все же ориентация на объективный смысл является лучшей мерой решений по совести, которая у нас есть.

Для лучшего понимания того, как субъективная совесть может почувствовать объективный «смысл ситуации», взглянем на сравнение с компасом: север – это то, что объективно имеет наибольший смысл, который соответствует жизненной ситуации человека. Компас – это принадлежащий этому человеку духовный орган, который может воспринимать «его зов». Стрелка компаса – это «указательный инструмент» совести, который показывает конкретное задание. Можно подумать, что это означает, что совесть двух людей, находящихся в абсолютно схожих ситуациях, должна показывать одно и то же, если никто из них не ошибается. Однако это надуманное предположение, так как не бывает двух идентичных ситуаций ни в жизни одного человека, ни в сравнении с другим. Поэтому Франкл обозначил смысл, который необходимо найти, как «единственный и неповторимый».

Совесть может и ошибиться, символом этого может послужить колеблющаяся стрелка компаса, не показывающая точно на север. Но и каждому человеку предоставлено право действовать против своей совести, символически – двигаться с работающим компасом на юг. Внутренняя свобода на ноэтическом уровне – это также и свобода действовать против совести (хотя не свобода против содержания посыла совести). Вероятно, такой «марш на юг» происходит чаще, чем ошибка стрелки самого компаса, и он имеет плохие последствия: «север» отдаляется! Из психотерапевтической практики мы знаем, сколько душевных болезней имеют свою причину именно в несогласии со своей совестью, в сопротивлении тому, что было бы лучше.

В психологии совесть долгое время описывалась как «Сверх-Я», что, с позиции Франкла, недопустимо. Ведь это определенное Фрейдом Сверх-Я представляет собой некоторое количество освоенных норм и обычаев, наше традиционное моральное сознание, которое было нам привито в процессе воспитания родителями, учителями, церковными и государственными учреждениями. Совесть же – это миропонимание, которое стоит над всякой моралью, которое каждый из нас интуитивно несет в себе. Это этическое восприятие, по своей природе неосознаваемое, и оно относится к нашим «базовым возможностям». Если преступник хочет оправдаться тем, что его совесть недостаточно развита, ему придется возразить, что только его Сверх-Я может быть слабо развито, но совесть его «говорит» так же, как и у других.