Джой Шаверен - Умирающий пациент в психотерапии: Желания. Сновидения. Индивидуация

Социологическое исследование Янга и Каллена (Young and Cullen, 1996) дает картину отношения людей к смерти и умиранию в конце двадцатого столетия. С регулярными интервалами ученые проводили опросы группы людей, проживающих в Ист-Энде Лондона, которым был поставлен диагноз «рак», с целью исследования отношения умирающих людей к своей смерти. Авторы также исследовали тех людей, которые ухаживали за больными, и установили, что независимо от того, кем были эти люди – членами семьи, соседями или специалистами, – они часто выполняли огромную работу за очень маленькое вознаграждение. По предположению авторов, это обусловлено тем обстоятельством, что перед лицом смерти другого человека мы сталкиваемся с нашей собственной смертью. Исследователи пишут:

Смерть отражает общий опыт, который заставляет всех членов рода человеческого почувствовать их общие связи и общечеловеческую природу. Присутствие смерти, при всем ее ужасе и чувстве горечи… может вызвать мистическое чувство единения с другими людьми, которое выходит за пределы тела и самости (там же, p. 201).

Здесь нашел отражение очевидный парадокс ужасной нормальности смерти, с которой сталкиваются сиделки и те, кто понес тяжелую утрату. Несколько личных рассказов о впечатлениях от умирания было написано близкими родственниками умерших или людьми, столкнувшимися со смертью. Философская монография психотерапевта Уилбера (Wilber, 1991) была способом примирения с болезнью и последовавшей за ней смертью его жены. Ее слова дополняют его слова, так что читатель может понять переживания больной и того, кто за ней ухаживал. В последние время в прессе появилось несколько статей, которые явились свидетельством возросшего интереса западного общества к ранее запретной теме. Быть может, эти статьи отразили изменение отношения общества к смерти и умиранию. Во время неизлечимой болезни своего отца Моррисон (Morrison, 1993) взялся написать его биографию. Портрет отважного, неистового, властного и неординарного человека, описанный ребенком, чье детство пришлось на пятидесятые годы, отражает торжество жизни со всеми ее несовершенствами. Моррисон открыто описывает свои наблюдения за тем, как они с отцом постепенно менялись ролями по мере медленного ухода отца из жизни. Сила становилась бессилием, и это так характерно для упадка жизни.

Две проникновенных статьи журналистов сделали многое для того, чтобы эта страшная болезнь стала нормально восприниматься обществом и открыто обсуждаться в нем. Описывая состояние умирающих людей, их борьбу за жизнь, авторы перенесли умирание из абстрактных больничных палат в жилые комнаты обычных людей. В прошлом здесь и протекал процесс умирания, однако в западном обществе совсем недавно он был скрыт от глаз посторонних. Пикарди (Picardie, 1998) и Даймонд (Diamond, 1998) вели газетные колонки, в которых описывали жизнь людей, больных раком. В их книгах ярко описываются переживания больных – резкие перепады надежды и отчаяния, мучительные лечебные процедуры и неуклонное развитие болезни. Хотя эти описания носят не профессиональный, а личный характер, они во многом связаны с психотерапией. Отношение Даймонда к консультированию и психотерапии вовсе не лестное, но оно заслуживает внимания, так как аналитики должны понять, каковы пределы того, что они могут предложить пациентам перед лицом опасной для жизни болезни. Сильные эмоции, описанные в этих книгах и вызванные постоянной угрозой смерти, оказывают определенное воздействие на психотерапевтов, работающих с умирающими.

До последнего времени существовало лишь несколько хорошо известных работ по консультированию умирающих. Эта тема рассматривалась в работе Эйслер (Eissler, 1955), а затем в книге Бауэрса с соавт. (Bowers et al., 1964). Новаторская работа Д.М. Сондерс (Saunders, 1959), основательницы движения хоспис, изменила способ лечения умирающих. Сондерс подробно рассказывает о том, что встала на этот путь после того, как влюбилась в умирающего, когда была молодой медсестрой. Замечательная работа Кублер-Росс (Kubler-Ross, 1969) раскрывает психологически ориентированный подход к пониманию необходимости говорить о смерти с умирающими, их семьями и сиделками. Исследования и работы М. Паркес (M. Parkes, 1972), которые начались в семидесятые годы и продолжались в последующие десятилетия, постепенно привели к изменению общественного восприятия тех, кто понес тяжелую утрату. Утрата близких людей рассматривается теперь терапевтами, консультантами и психотерапевтами как значимое в жизни событие, которое имеет глубокие психологические последствия.

Среди последних публикаций на эту тему можно отметить переизданную в 2000 г. работу Кастенбаума (Kastenbaum, 1972), в которой прослеживается психология смерти на всех стадиях жизни, начиная с детства; работу Орбаха (Orbach, 1999) по психотерапевтической работе с умирающим; социологическое исследование Лоутона (Lawton, 2000). Ни в одной из этих работ не затронута центральная тема нашей книги: проблемы ограничения и тяжести психотерапевтического процесса, вызванные диагнозом опасной для жизни болезни.

Роль психотерапевта в работе с умирающим пациентом неоднозначна. Члены семьи, старший и средний медицинский персонал часто имеют дело с тягостными физическими аспектами тяжелой болезни. Психотерапевт не имеет дела с такими аспектами и потому, как может показаться, находится в привилегированном положении. Конечно, психотерапевты обладают привилегией работать в условиях глубоко личных отношений с людьми на стадии ужасного исхода их жизни, но верно и то, что психологическое может оказаться «безнравственным» и огорчительным. Надежды и страхи пациента могут глубоко тронуть, а иногда даже «заразить» аналитика, работающего с внутренним миром больного. Хотя работа психотерапевта и является привилегированной, она предполагает в то же время огромную ответственность и подводит отношения аналитика и пациента к границе между личным и профессиональным. Об этом со всей очевидностью свидетельствуют описания различных трогательных ситуаций, возникающих при паллиативном уходе за больными.

Юнг отметил, что «психика не остается безразличной к умиранию индивида. На это же, возможно, указывает и столь часто наблюдаемое у умирающих “побуждение навести порядок во всех незаконченных делах”» (Jung, 1935, p. 411). Основываясь на своей работе в области паллиативного ухода, Кирни (Kearny, 1996) и де Хеннезель (de Hennezel, 1997) рассуждают о том, как боль неустранимого эмоционального страдания поддерживает у пациентов стремление сохранить жизнь. Они показывают на ярких клинических примерах, что, когда, в конце концов, перед пациентами возникает определенный психологический барьер, они сдаются и спокойно умирают. Иногда им нужно только обсудить свои проблемы с семьей или профессиональными сиделками. В то же время Кирни (Kearny, 1997, 2000) подчеркивает, что порой эмоциональное страдание невозможно облегчить, и поэтому не всегда удается привести жизнь к мирному завершению. Оба автора подчеркивают важность групповой работы в сфере паллиативного ухода. Работники, испытывающие чувство бессилия перед лицом смерти, нуждаются в поддержке коллег. Психотерапевты, занимающиеся частной практикой, не имеют такой коллегиальной поддержки, и поэтому для них необходимо организовать экспертное обсуждение или супервизию.