Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

«Вера спиритов в духов, — писал профессор И.А. Си-корский, — в возможное общение с ними и в существование способов узнавать через посредство духов прошедшее, будущее и недоступное настоящее, — вся эта спиритическая догматика чрезвычайно сходна с догматикой скопцов, хлыстов и малеванцев.

Вера спиритов в духов основывается, как и у сектантов, на факте экстатических состояний, в которых медиумы могут писать, произносить слова или делать что-либо недоступное им ранее. И это недоступное спириты приписывают манипуляциям постороннего духа, действующего через организм медиума.

Подобно тому, как хлысты или малеванцы, прорицая, произнося известные слова и делая телодвижения, не сознают их или, по крайней мере, не признают как собственныя, а, напротив, признают их чуждыми себе, совершающимися волею вошедшего извне духа, также точно и пишущий или вертящий столом спирит не признает этих действий за свои, а относит их к действию постороннего духа, который управляет им как простым оружием».

Спиритизмом эта аналогия отнюдь не ограничивается.

Хлысты были необыкновенно популярны в русской богемной среде первых десятилетий XX века. Сектантов приглашали на собрания «Русского философского общества», основанного Мережковским. А. Блок и А. Белый (который воспел хлыстов в одном из лучших своих романов), М. Волошин и М. Цветаева участвовали в организованных поэтами «радениях».

Владимир Бонч-Бруевич, а следом за ним и А.В. Луначарский видели в мистическом сектантстве «народных революционеров», выступающих из недр человеческой массы для того, чтобы слиться с революционерами профессиональными. В.И. Ленин еще в юности встречался с сектантами из числа тех, которых было так много на его родной Волге. Между собеседниками оказалось много общего — стремление «перекроить жизнь», сплотить людей «в единую братскую семью» и устроить «рай на земле». Будущий вождь реагировал с энтузиазмом: «Эти силы необходимо объединить и направить к общей цели». Ленин требовал от Бонч-Бруевича «всякие сведения о преследовании сектантов» и предлагал рассылать им «Искру».

«Хлыстовская тайная организация, — писал Бонч-Бру-евич, — охватившая огромные массы деревень и хуторов юга и средней части России, распространяется все сильнее и сильнее… Хлыстовские пророки — это народные трибуны, прирожденные ораторы, подвижные и энергичные, главные руководители всей будущей социалистической пропаганды» (курсив мой. — А.Д.).

На II съезде РСДРП в 1903 году Ленин зачитывал доклад «Раскол и сектантство в России», написанный Бонч-Бруевичем. В резолюции съезда, написанной Лениным и принятой с поправками Плеханова, сектантство характеризовалось как «одно из демократических течений, направленных против существующего порядка вещей». Внимание всех членов партии обращалось на работу с сектантами.

Большевик, богостроитель и министр культуры и просвещения в ленинском правительстве Анатолий Луначарский честно видел в Иринее Лионском (создателе первой буквальной трактовки апокалипсиса, осужденном на Вселенском соборе в Эфесе) и знаменитом хлыстовском «пророке» — Кондратии Малеванном… своих духовных предшественников.

Сопоставления мистического сектантства с духовной атмосферой предреволюционных лет можно было бы продолжать до бесконечности… Если бы это уже не было сделано в двух блестящих книгах Александра Эткинда.

А самого Эткинда «российская саньяса» 70–80-х годов считала одним из мастеров эзотерики.

И на этом можно закончить круг нашего повествования.

Каждая из предыдущих книг серии, которую вы читаете, заканчивалась разделом, посвященным психологическим техникам преодоления наркотической зависимости.

Автор решил заменить в этой книге психологические техники всего-навсего одним упражнением.

Мы делаем это по следующим причинам.

Во-первых, если вы внимательно прочли эту книгу, то уже, не заметив этого сами, проделали множество упражнений по соотнесению изложенных в ней взглядов со своими собственными ощущениями. Мы надеемся, что эти «упражнения» помогли вам ответить хотя бы на некоторые мучившие вас вопросы.

Во-вторых, искусству созидания собственной цельности нужно учиться не только людям, которые прошли через испытание галлюциногенами, но и каждому из нас. Живя в «виртуальном» мире, мы все испытываем зависимость от его иллюзий.

Только в научной психологии XX века было создано множество психологических техник, прямо или косвенно повышающих онтологическую уверенность личности. Вот лишь некоторые из тех, которые автор считает действенными.

Юнговские методики «символической трансформации самости».

Адлеровские техники, направленные на преодоление «комплекса недостаточности».

Методики «активных сновидений» (описанные по крайней мере десятком различных авторов).

Изобразительные техники «личной мандалы».

Различные методики творческого самовыражения личности («совместный скульптурный портрет», «трансформирующая живопись» и т. д.).

Определенные формы музыкальной терапии (в том числе по авторам, указанным в нашей библиографии).

Современная техника «символодрамы».

Ряд конкретных приемов «нейролингвистического программирования»… и многое, многое другое.

У автора есть, разумеется, определенный собственный опыт работы с некоторыми из перечисленных подходов. Но для его изложения требуется объем отдельной книги. И она планируется как следующая книга нашей серии.

В-третьих, упражнение, которое мы собираемся привести ниже, мы в любом случае считаем главным для формирования чувства уверенности в отдельной человеческой душе. И если вам это покажется странным, то это обозначает, что вы невнимательно читали всю книгу.

Это упражнение, направленное на развитие «доминанты на лицо другого», мы условно назвали «упражнением И.А. Ильина». Формулируется оно очень просто:

В любой жизненной ситуации, в любом общении и тем более в любом конфликте ищи, в чем перед другими виноват ты сам.

А вот как это упражнение описывает сам Ильин: «Всякое само-оправдание скрывает за собой потребность доказать другим людям, а может быть, и себе самому, что чувство вины,таинственно шепчущее в глубине оправдывающейся души, — «неосновательно» и «имеет право» угаснуть.Однако такая потребность не заслуживает удовлетворения. Духовный рост человека требует не самооправдания, а самообвинения.Даже там и тогда, где чужая неправота по отношению ко мне и моя «правота» по отношению к другим очевидны, надо исходить от того, что и я был не прав.Пусть эта моя неправота в данном случае «минимальна», «ничтожна», едва уловима; но религиозно-нравственная мудрость состоит в том, чтобы исследовать с величайшей тщательностью не чужую«очевидную» и «вопиющую» вину, а именно свою, «ничтожную» и «едва уловимую». При этом исследовании человек нередко и быстро убеждается в том, что его собственная вина была совсем уж не так ничтожна и что неуловимость ея была кажущаяся. Стоит ему только вооружиться совестно-нравственным «увеличительным стеклом», и он удостоверится, что нравственная ткань человеческой души, подобно материальной ткани тела, гораздо сложнее, утонченнее и деликатнее того, что видится на первый взгляд. Человек, вооружающийся совестною «лупой» впервые,может быть просто потрясен и подавлен тем зрелищем сложно-утонченной мотивации и динамики каждого отдельного поступка, которое ему предстанет в нем самом. Он вдруг убедится, что он до известной степени желалтого и втайне готовил то, чего он явно опасался; что он в известном смысле не хотелтого, о чем мечтал и о чем, может быть, даже молился; что какие-то струи его жизни текут в направлении, обратномтому, которое он считает главным и решающим в своей жизни; что в тончайших ответвлениях его души укрываются оттенки зависти, ревности, жадности, зложелательства, честолюбия, тщеславия, ненависти, мстительности — страстей, которыя он считал в себе преодоленными и «вычищенными» и которыя, может быть, и в самом деле были ослаблены до того, что уже не могли подвигнуть его на самостоятельно — и цельно — мотивированный поступок; но искоренены они не были.И он вынесет впечатление, будто его религиозно-нравственный катарсис еще не начинался».