Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

Мистерии Диониса и ведовство немыслимы без растительных галлюциногенов.

Если, на минуту, допустить, что Адам и Ева (женщина- прародительница) съели растительный галлюциноген, то их грехом был возврат к тому, что Иванов называл «полузвериным», а Ницше — «дионисическим» началом в человеке. Произошла утрата полученных нашими предками богоподобных свойств личности.

Отведав запретный плод, люди не продвинулись вперед, к новому знанию, а вернулись назад, к собственным животным инстинктам. Знание о половых различиях, которое упоминает Библия, было «дионисическим» знанием. Став доминирующим, половое знание подменило собой знание о божественной природе человека. Знание стало развоплощением — утратой Божественного Образа будущих властителей Вселенной.

В Новом Завете Бог воплотился — стал личностью, обрел индивидуальные, теплые, человеческие черты. Может быть, в этом одна из главных Вестей Евангелия, создавшего нашу культуру? Христос указал своим примером путь к преодолению первородного греха.

В Книге Бытия Бог, проклиная человека и изгоняя его из рая, велит ему жить — в поте лица своего… Может быть, главный пот заключен именно в поиске своего лица, утерянного в миг первородного греха?

Логос, луч божественного творения, несомненно, заключен в человеческом сознании. Он действует через личность и разум человека. Сознание и личность — лишь лучики организованной материи, противостоящие массиву «хтонических» энергий человеческого бессознательного.

Чему бы ни учили нас философия и наука прошедшего века, мы все равно не в силах принять, что главными энергиями, которые управляют нашей душой, являются половой инстинкт, рефлексы или импульсы агрессии.

Наша жизнь все равно оказывается поиском смысла своего собственного существования. Такой поиск Ницше считал стремлением к «аполлоническому началу», а автор этой книги называет метафизической потребностью, которую считает началом христианским.

Наркотические экстазы со времен Древней Греции и до наших дней будут по-прежнему принадлежать «дионисическому» — женскому, бессознательному, стихийному, непредсказуемому — и родовому началу человеческой природы. Начало это от наркотиков, как таковых, не зависит. Оно может подниматься из глубин души безо всякого их участия.

Но галлюциногены помогают человеку забыть себя — вновь стать животными. Именно поэтому жрецы так боялись попадания секретных растений в руки профанов, а секреты галлюциногенных напитков прятались в стенах храмов.

Все это так, скажет искушенный читатель. Но почему же тогда Ницше и Иванов — величайшие поэты и мыслители своего времени — относились к «дионисическому» началу как к чему-то положительному? Каждый из них, пользуясь своими терминами, считал мистерии, подобные Дионисовым, лекарством от вечного противоречия человеческого духа — противоречия между добром и злом, Богом и хаосом.

Быть может, ответ кроется в том, что они ощущали и, как истинные поэты, отражали в своем творчестве главную тенденцию человеческого духа и культуры своего времени — их бегство от «аполлоничёского» сознания к «дионисической» первобытности.

Может быть, именно за преклонение перед «дионисической» стихией Ницше и поплатился своим разумом?

Возможно, что-то похожее произошло и с миллионами поклонников «мессии» LSD?

Проявления «дионисического» в культуре XX века мы и будем иметь в виду в этой книге, используя вместо термина Ницше его современный синоним — слово «психоделия».

В 1938 году швейцарский фармацевт Альберт Хофман исследовал алкалоиды спорыньи в лаборатории фирмы «Сандоз». Он занимался поиском средств для облегчения схваток у рожениц (связь галлюциногенов с женским началом мира иногда просто поражает).

За несколько предшествующих лет Хофман постепенно синтезировал много различных соединений, содержащих главный алкалоид спорыньи — лизергиновую кислоту. 25-е из вновь полученных веществ называлось тартрит диэтиламида d-лизергиновой кислоты. В его структуре к чистому алкалоиду были искусственно добавлены метиловые группы. На бутылке с этим экспериментальным соединением значилась пометка «LSD-25».

Реактив уже прошел проверку на лабораторных животных и, не вызвав никакого особого внимания ученого, был лишь отмечен им в отчете как завершение синтеза вещества. Неизвестное доселе химическое соединение занесли в каталог и поместили на полку хранилища.

На этой полке вещество хранилось еще 5 лет. То были 5 самых страшных лет в истории Европейского континента.

В 1943 году Хофман решил перепроверить результаты своих довоенных исследований. Во время введения крысам ученый случайно просыпал небольшое количество лабораторного вещества на тыльную сторону ладони. Как стародавняя ведьминская мазь, LSD-25 всосался через кожу, и Хофман оказался вынужден вскоре прервать работу.

Вот как он описал свои ощущения:

«В районе 12 часов я пошел домой, чувствуя необычную оживленность, сопровождаемую небольшим головокружением. Дома мне захотелось прилечь, и я погрузился в очень приятное состояние, характеризующееся резко усиленным воображением. Состояние было похоже на сон. Я лежал с закрытыми глазами и наблюдал, как привычные образы моего сознания постепенно превращаются в непрерывный поток фантастических картин, похожих на описания сюрреалистов. Я видел, как обычные предметы в моем воображении превращаются в необычные геометрические формы с необыкновенно яркой калейдоскопической игрой красок».

Хофман понял, что его необычные переживания являются следствием попадания на кожу нового реактива, и решил проверить это предположение.

При первом эксперименте он принял 250 миллиграмм вещества, что тогда считалось крайне низкой дозой вообще любого лекарства (обычная, вызывающая галлюцинации при приеме через рот доза колеблется от 25 до 125 мг активного вещества). В своем журнале отчетов он написал:

«Появилось головокружение, возбуждение и беспокойство, нарушение восприятия, симптомы паралича, желание смеяться».

В этот момент действие наркотика настолько усилилось, что ученый больше не мог писать. Участвующий в исследованиях ассистент проводил Хофмана домой. Последующий отчет он написал уже после окончания первого в истории LSD-трипа:

«По пути домой мое состояние начало принимать угрожающие формы. Абсолютно все, что попадало в поле моего зрения, качалось, плыло волнами, воспринималось как отражение в кривых зеркалах. После нашего прихода домой я едва-едва сумел попросить моего ассистента пригласить нашего семейного врача… После этого вся окружающая меня обстановка преобразилась угрожающим образом: все в моей комнате приняло гротескные, устрашающие формы. Все кружилось, все находилось в постоянном движении, все стало одушевленным. Предметы приходили в движение, как будто они обладали внутренней нетерпеливостью. Мне принесла молоко женщина, соседка, которую я с трудом узнал. Она не была больше миссис Р., а стала злобной коварной ведьмой в разноцветной маске. В первый момент ее появления я весь сжался от страха и попытался забиться под кровать, но кровать меня не пустила…»