Джеймс Холлис - Почему хорошие люди совершают плохие поступки. Понимание темных сторон нашей души

Не Бог, а человеческое сознание получает призыв к расширению. Это наш с вами вызов – принять идею, согласно которой трансцендентные энергии Вселенной, кажущиеся нашему опыту противоречивыми, по-своему есть одно целое, с единой задачей, имеющее свой смысл, пусть даже закрытый для нас. Наш индивидуальный образ Божий представляет собой продукт не трансцендентных сил, непостижимых божеств, но формулируется Эго и всеми его ограничениями. В таком случае исцеляться следует не богам – следует исцелить, расширить взаимоотношение нашего Эго с непостижимым космосом, невыразимой тайной человеческой души, с непознаваемыми богами. В природе нет противоречия – природа попросту природна, нет противоречия в богах – боги божественны. Но с учетом того, столькими противоречиями теснимо наше Эго, история ничего не оставила нам, кроме как стремиться найти решение проблемы в расщеплении на противоположности, а не в безоговорочном принятии тайны.

Об относительно недавнем примере подобного расщепления Эго размышляет Рон Розенбаум в статье «Градации зла». Величайшее зло, отмечает он, многократно совершалось и продолжает совершаться людьми, убежденными в справедливости своих мотивов, в полной уверенности, что их Бог одобрил все их программы. Любой народ, выступая в поход на соседа, провозглашал Бога своим предводителем. Но есть также, считает Розенбаум, и некая особая категория зла, под которую подпадают те, кто творит свое зло «артистично». Другими словами, дело не только в масштабах причиненных ими страданий. Наполеон после стольких бедствий, которые он принес народам, покоится в парижском Пантеоне, в самом сердце французской столицы. Генерал Грант стал президентом Соединенных Штатов, и его усыпальница расположена в Нью-Йорке на Риверсайд Драйв. Кровавые мясники, и один, и другой – они оба служили национальным интересам и, как следствие, окружены почетом и по сей день. Пожалуй, эту особую категорию зла можно считать некоей формой самосознания – лукавым прищуром, знанием, что совершаешь зло, за которое не придется отвечать. Все это, предполагает Розенбаум, вполне способно выбросить человека в разреженную сферу злодейства.

Розенбаум приводит в качестве примера утонченный цинизм Гитлера и его приспешников, шутивших, что они не убивают людей, а просто высылают их в «болотистые области России». Подобный «артистизм» распространялся и на лозунги, украшавшие собою лагеря смерти, например такой: «Труд сделает тебя свободным». Когда Осама бен Ладен с усмешкой сообщает о тысячах, заживо сгоревших в пылающем топливе взорвавшихся самолетных баков, он превращает отвратительный факт убийства в свой приватный фарс. «Именно этот смех делает бен Ладена и Гитлера сообщниками. Разделяя общую тему для зубоскальства, они словно обмениваются рукопожатием» [125].

Эта форма безнаказанного зла переносит Гитлера и прочих душегубов всех времен и народов от простого расщепления Эго к тому месту, где такое разделение встречают с восторгом. Но, как нам известно, немало добрых людей, выросших на догматах своих сострадательной веры, тоже выживают с помощью расщепления. «По эту сторону моя семья и моя система ценностей – они как были, так и остаются со мной. А по другую – грязная работа, которую я должен выполнять, обслуживая национальные интересы». Подобное расщепление некоторых довело до безумия, многие пробуют выжечь его дурманящими средствами разного рода, но в своем большинстве люди с таким расщеплением совершенно нормально функционируют в ненормальной Вселенной эстетически градуированного убийства.

Остается ли еще какая-то Тень, когда и так охватываешь ее настолько полно, как это делают многие обычные люди? Какую еще Тень можно признавать, когда хорошо образованные, в целом приличные ребята, по выражению Джорджа Стайнера, читающие по вечерам Гёте и Рильке, утром идут делать свое дело в концентрационных лагерях? Какое эстетически градуированное зло движет современными политиками и радиокомментаторами, эксплуатирующими зло, используя политику вбивания клиньев, чтобы способствовать расколу в обществе, ради продвижения своей партии или как объяснение для размывания наших свобод?

Несомненно, всех нас должно заставить содрогнуться признание того, что вся наша институциональная религия, все наше гуманистическое и научное образование, наши просвещенные нравы не в состоянии удержать совершенно цивилизованные и высокообразованные души от убийственного обладания Тенью. Не было дня, чтобы я мысленно не возвращался к этому тревожному парадоксу, чтобы он не требовал от меня еще полнее отдаться моему учительскому призванию, ежедневно обновлять в себе наставление древних греков «Познай себя». Хотя, как это ни печально, приходится также признать, что основания нашей культуры – не самая надежная защита от натиска варварства. Гёте знал, что говорил, еще два столетия назад: «Не меньше стало злых людей, Хоть и отвергли духа злого».

Под конец хочется сказать еще об одном. Опять же, мы с вами помним, что проблема зла – это проблема Эго. Даже то, что составляет название этой главы, – «Темная божественность» – это проблема Эго. Разве боги считают себя проблемой, неразрешимым противоречием? Абсурден даже сам этот вопрос. Проблема теодицеи, проблема преимущественно западная, где коллективное Эго успело развиться в высокой степени, теперь досталась и таким культурами, как японская, китайская или индийская. Подражая нам, они также познакомились и с лихорадкой материализма, мотивированного Эго. Исторически западные религии – иудаизм, христианство, ислам – положили в свое основание факт отпадения от благодати, архетипическое отъединение, которое они приписывают изъяну Эго, необдуманному выбору, опрометчиво съеденному яблоку. Их надежда на примирение облечена в идею покорности (именно так и переводится слово «ислам») воле Бога. В восточной традиции проблема отделения, отчужденности – это тоже проблема Эго, проблема отношения. Восток видел, что расщепление Эго порождает только лишь отчуждение. Поэтому великие восточные религии, буддизм и индуизм, лечат наше разделенное состояние, устремляясь к трансцендентности Эго (буддизм) или его перемещению в великом колесе самсары (судьбы, создаваемой нашими делами), где карма, или последствия, облегчаются с каждым последующим поколением, благодаря метемпсихозу, или перерождению. Соответственно, спасение, или исцеление, в коллективной восточной традиции требует «изменить свой ум», освободить Эго от оков тревоги и желания. Немецкое слово Gelassenheit, безмятежность, также можно перевести дословно как «состояние, когда все отпущено». Отпустив все, переживаешь гармонию, примирение, безмятежность. Молитва о безмятежности в группах «Двенадцать шагов» просит от Эго самого что ни на есть сложного: чтобы оно признало свои ограниченные силы и этим признанием открылось для самого себя, другими словами, перестало быть мотивированным, компульсивным, движимым расщеплением.