Сборник статей - Теория семейных систем Мюррея Боуэна. Основные понятия, методы и клиническая практика

Чаще всего волна потрясения возникает после смерти значимого члена семьи, но иногда и вследствие угрозы смерти. Для иллюстрации приведу следующие примеры. В одной семье бабушка, которой было около шестидесяти лет, перенесла мастэктомию по поводу рака груди. В течение двух последующих лет возникла цепь серьезных реакций у ее детей и в их семьях. Один из сыновей впервые в жизни начал пить, у жены другого возникла серьезная депрессия, у мужа дочери появились проблемы с бизнесом, а дети другой дочери попали в автомобильную аварию и оказались замешаны в преступлении. Некоторые симптомы продолжались в течение пяти лет, пока рак бабушки не был вылечен. Более распространенный пример волны потрясения – смерть деда или бабушки, играющих важную роль в семье, после которой появляются симптомы у детей и внуков, несмотря на то, что у внуков часто не бывает сильного эмоционального контакта с дедом или бабушкой. Пример: после смерти бабушки мать, казалось, проявляла обычную реакцию горя, но, отреагировав на более глубоком уровне, она передала свою тревогу сыну, который никогда не был близок с бабушкой, однако ответил на тревогу матери делинквентным поведением. Семья активно скрывает связь между этими событиями. Ее члены будут отрицать ее и в дальнейшем, если им покажется, что терапевт пытается найти какие-то взаимосвязи. Семьи чрезвычайно реактивны при любых попытках прямо обсудить отрицаемый ими факт. Например, 35-летний сын прилетел к своей матери, у которой случился инсульт с афазией.

До этого он, его жена и дети вели обычную жизнь, у него было все в порядке с бизнесом. Его попытки общаться с матерью, которая не могла говорить, стали для него тяжелым испытанием. Возвращаясь домой на самолете, он встретил молодую женщину, с которой впервые в жизни вступил во внебрачные отношения. В течение последующих двух лет он жил двойной жизнью, его бизнес пришел в упадок, а у детей появились проблемы в школе. Он успешно проходил курс семейной терапии, и это продолжалось до шестой сессии, когда я раньше времени сказал, что инсульт его матери и его роман связаны друг с другом. Он отменил следующую встречу и больше не пришел. Человек болезненно реагирует на сообщение о зависимости его жизни от другого человека. Однако встречаются и не такие реактивные семьи; они готовы сначала разобраться в проблеме, а потом на нее реагировать. Правда, я знаю только одну семью, члены которой сперва увидели взаимосвязь между событиями, а потом обратились к терапии. Отец сказал: «Моя семья была спокойной и здоровой до тех пор, пока два года назад моя дочь не вышла замуж. С тех пор одна беда следует за другой, и счета от доктора стали непомерными. Моей жене сделали операцию на желчном пузыре. После этого ей не нравится ни один из наших домов. Мы разорвали три договора аренды и четыре раза переезжали. Потом у жены возникли проблемы со спиной и болезнь Бехтерева. До замужества дочери мой сын хорошо учился. В прошлом году он стал учиться хуже, а в этом году бросил колледж. Тогда у меня случился сердечный приступ». Я рассматривал бы эту семью как семью со слабо сбалансированным эмоциональным равновесием, в которой функционирование матери зависело от ее отношений с дочерью. В дальнейшем дисфункция наблюдалась в основном у матери, но отец и сын были так от нее зависимы, что у них тоже появились симптомы. Сфера действия волны эмоционального потрясения весьма широка; в связи с этим в Джорджтаунском семейном центре [45], исследуя историю каждой семьи в процессе прохождения курса психотерапии, сотрудники осуществляют стандартную проверку на возможное воздействие этой волны.

Знания о волне эмоционального потрясения важны при работе с семьями, в которых произошла смерть. Не всегда смерть одинаково тяжело переживается семьей. Есть семьи, в которых велика вероятность того, что за смертью последует волна потрясения. Другие семьи более спокойны в своей реакции на смерть, и за ней не следует ничего, кроме обычных реакций горя. Случается, что смерть несет семье облегчение, и за ней следует более благополучный период. Если терапевт может предсказать возможность волны эмоционального потрясения, он может также предпринять шаги по ее предотвращению. Смерть, за которой с наибольшей вероятностью последует серьезная и длительная волна потрясения, – это смерть одного из партнеров, если семья молодая. Это не только нарушает эмоциональное равновесие. Происходит потеря кормильца или матери в то время, когда эти функции наиболее востребованы. Смерть ребенка может лишить семью эмоционального равновесия на годы. Смерть «главы клана» – событие другого рода, за которым может последовать продолжительное скрытое нарушение функционирования. Это может быть дед, вероятно, уже нетрудоспособный, но продолжавший принимать основные решения в семье. Бабушки в таких семьях обычно живут в тени своих мужей, и их смерти менее значимы для семьи. Семья может болезненно реагировать на смерть бабушки, которая была эмоциональным центром и символом стабильности семьи. «Главой клана» может быть и наиболее значимый в данном поколении сиблинг. Есть члены семьи, смерть которых может привести лишь к обычному периоду траура. Возможно, они были любимы, но играли в семейных делах только вспомогательные роли. Они были нейтральными, «ни важными, ни неважными». Маловероятно, что их уход повлияет на дальнейшую жизнь семьи. Наконец, есть члены семьи, смерть которых приносит остальным облегчение. Это люди, функционирование которых никогда не являлось решающим для семьи, а, возможно, во время их неизлечимой болезни они стали обузой. За их смертью последует, вероятно, краткий период траура, а потом жизнь семьи улучшится. Волна потрясения едва ли последует за смертью дисфункционального члена семьи, если только эта дисфункция не играла решающей роли в поддержании эмоционального равновесия семьи. Если в семье произошел суицид, траур может быть продолжительным, но волна потрясения обычно невелика, если только суицид не был отказом от важной функциональной роли.

Для специалиста, помогающего семье пережить смерть, важно знать структуру семьи, функциональную роль умирающего в семье и общий уровень жизненной адаптации. Попытка рассматривать все смерти с одинаковой колокольни может привести к промаху. Некоторые хорошо функционирующие семьи способны подготовиться к приближающейся смерти еще до ее наступления. Такая семья не нуждается в помощи. Врачи предпочитают, чтобы большинство проблем, связанных со смертью, решали священники, так как предполагается, что они знают, что надо делать в этом случае. И действительно, существуют исключительно компетентные священники, интуитивно понимающие свою важную роль. Однако многие молодые священники имеют тенденцию подходить ко всем смертям одинаково. Они опираются на богословскую теорию смерти, которая не идет дальше обычных представлений о горе и трауре, и пытаются помочь человеческому горю. Они могут оказать поверхностную помощь большей части людей, но не видят более глубоких процессов. Распространенное представление о том, что плач помогает большинству пережить горе, разделяют не все. Врачу или психологу важно понимать ситуацию, контролировать свои эмоции, не быть категоричным и считаться с отрицанием, существующим в семье. В своей работе с семьями я не переиначиваю слова смерть, умирать, хоронить и тщательно избегаю уклончивых выражений ушедший, скончавшийся, угасший. Таким образом я показываю, что чувствую себя спокойно в этой ситуации, и это позволяет другому чувствовать себя так же. Если врач уклончиво говорит о смерти, это не смягчает факт смерти, но заставляет семью говорить так же, и тогда становится непонятно, о чем мы вообще говорим. Когда мы называем вещи своими именами, это помогает «открыть» закрытую эмоциональную систему. Я верю, что это дает новые возможности для того, чтобы помочь семье обрести внутренний комфорт.