Валерий Гиндин - Психиатрия: мифы и реальность

Пинель освободил больных от оков, но оставил «смирительный камзол». Освободив от цепей безумцев, Пинель смешал их с остальным населением Бисетра, тем самым уничтожив грань между разумом и безумием. Теперь, где аристократ, шпион или безумец выяснить было затруднительно.

Пинель был смещен с должности и в 1795 году приступил к обязанностям главного врача больницы Сальпетриер. В своем «Трактате о душевных болезнях» (1801 г.) Пинель сообщает о 40 больных, выпущенных им во двор больницы в рубашках с длинными рукавами. Один из этих больных «сидел» на цепи 35, а другой 45 лет.

Дав больным относительно человеческие условия, Пинель добился успокоения большинства прикованных больных. Вместе с тем Пинель оставил и такие меры стеснения, как привязывание к койке, смирительную рубашку, помещение в изолятор.

В 1839 году английский психиатр Джон Конолли уничтожил смирительные рубашки и предложил систему нестеснения – no restraint (никакого стеснения). В последующем Конолли обобщил свой опыт в книге «Лечение душевнобольных без механических стеснений» (1859 г.).

Отменив смирительную рубашку, Конолли тем не менее оставил изоляторы.

Необходимо отметить, что идеи Джона Конолли не у всех отечественных и зарубежных психиатров встретили поддержку. Сторонников системы нестеснения упрекали в том, что они в изобилии отравляют своих больных наркотиками: «Один связывает руки и ноги, а другой связывает мозг и ножки мозга. Но почему первый – скверный врач и человек, а второй – прекрасный человек и врач – этого я не понимаю» – говорил один из делегатов III съезда отечественных психиатров в 1911 году (цит. по Петрюк П. С.).

Вот и современные психиатры сидят на двух стульях. С одной стороны, фиксируя возбужденного больного, рискуешь получить плевки и подзатыльники от демократов-гуманистов, обвиняющих врача в подавлении свободы личности, с другой – вводя большие дозы нейролептиков, рискуешь получить серьезные побочные эффекты и стать вторым доктором Менгеле, по словам тех же антипсихиатров и правозащитников. Остается, видимо, одно – отпустить больного домой, и пусть себе делает, что хочет?!

Эта «мучительная укрутка» представляет собой один из вариантов водолечения, наряду с обливаниями, обтираниями, ваннами и купанием и является вариантом компресса. Общий компресс или влажное укутывание (обертывание) заключается в следующем. На полужесткую кровать расстилаются последовательно широкая клеенка, шерстяное одеяло, смоченная теплой водой простыня. Больной укладывается на простыню и плотно пеленается наподобие того, как пеленают грудных детей, закрывается концами шерстяного одеяла и клеенкой. Фиксируется через грудь и бедра ремнями.

На первом этапе этой процедуры возникает легкое беспокойство, возбуждение деятельности сердечно-сосудистой системы, отнятие от организма тепла и повышение теплопродукции через повышение обменных процессов. Такой эффект наблюдается в течение первых 15–20 минут. Это первая фаза действия процедуры. Она продолжается до тех пор, пока простыня и воздух между ней и телом больного не нагреваются до температуры тела. Когда больного окружает тепло-влажный воздух и нагретая до температуры тела простыня, он не ощущает никакого раздражения, его тело постепенно и равномерно согревается – это, прежде всего, понижает возбудимость нервной системы больного, вызывает сон. Одновременно наблюдаются и другие сдвиги: сокращение сердца урежается, кровяное давление понижается, дыхание замедляется и становится более глубоким. Эта фаза действия продолжается от 15–20 до 40–50 минут. Продолжительность процедуры более 50 мин. проводить нежелательно, т. к. вследствие перегревания тела может наступить некоторое возбуждение с тревогой.

Процедура с указанной экспозицией проводится при ирритативных состояниях нервной системы (возбуждение) при бессоннице и при гипертонической болезни у лиц молодого возраста.

В психиатрической практике влажные укутывания широко применялись еще сто лет назад и носили название влажные обертывания по Кнейпу (патер Себастьян Кнейп). Эта процедура применялась к возбужденным больным и при состояниях, требующих седативного эффекта (БМЭ, 1958, т. 5).

В настоящее время влажное обертывание в связи с обвинениями психиатров в бесчеловечном отношении к больным практически не используется, но в косметологии она нашла широкое применение в антицеллюлитных программах и на бальнеологических курортах.

Так вот и получается, что, защищаясь, психиатры уже который раз «вместе с водой выплеснули и ребенка».

Когда говорят о том, что психическое заболевание неизлечимо, прежде всего, имеют в виду болезни с невыясненной этиологией: шизофрению, циклофрению, эпилепсию, функциональные психозы периода инволюции.

Действительно, перечисленные психические заболевания имеют низкую курабельность, и здесь речь идет не о выздоровлении после терапии, а о формировании ремиссии.

Что касается экзогенных и пограничных психических заболеваний, то здесь выздоровление вполне возможно при проведении адекватно подобранной лекарственной и психотерапии.

Большое значение при оценке результативности лечения имеет и тип течения болезни. При прогредиентном типе течения терапевтический прогноз неблагоприятен, при ремиттирующем или интермиттирующем типе течения надежда на выздоровление является объективной реальностью.

Психические болезни могут заканчиваться выздоровлением полным или с остаточными расстройствами в виде стойкого, разной выраженности психического снижения – выздоровлением с резидуальными изменениями или с дефектом. Часто психическая болезнь продолжается до смерти в результате какого-либо соматического заболевания (летальный исход непосредственно от психической болезни бывает редко).

В заключение нужно сказать, что по прогнозам ученых в XXI веке должны быть решены две важнейшие задачи в психиатрии.

Первая связана с предупреждением тяжелых форм заболеваний. Вторая – с высокой результативностью лечения уже развившегося психического расстройства. «Жаль, не нам, а уже следующим поколениям судить, как отзовется на психическом здоровье людей все то, чем сегодня живем и о чем думаем» – так сказал академик А. С. Тиганов на Московском симпозиуме «Психиатрия на рубеже веков».

От себя я хочу добавить, что все-таки наступит такая эра, когда психиатр, вооруженный новейшими лечебными методиками, не будет в отчаянии, спасая больного, следовать принципу врачей XIX века – «ut aliquid fiat» (сделать хоть что-нибудь).