Валерий Гиндин - Психиатрия: мифы и реальность

– Ты же понимаешь, я не мог уехать без таких материалов. Я должен передать эту папку нашим специалистам, они изучат, как ты взломал систему, и усовершенствуют защиту. Так что, считай, что ты помог нам. Но есть одно «но». Мы не можем оставить тебя. Мы не можем оставить никого, кто не подключен и кто знает, как отключиться. Это грозит самому существованию нашей корпорации.

– Итак, ты предлагаешь бабочек в обмен…

– В обмен на твое бессмертие. И, разве я сказал бабочек? Бабочку, всего одну бабочку. Одно бессмертие – одна бабочка. Но ты можешь выбрать, кого я освобожу. Ринсвинда? Куколку?

В комнате повисло напряженное молчание. Было слышно, как работает компьютер, как гудят лампы. Потом лицо Рябинина приняло спокойное выражение, и он твердо сказал:

– Никакого торга. Тогда забирай бабочек. Я останусь бессмертным.

Настроение профессора резко ухудшилось. Улыбка сошла с его лица, он сжал губы, стал говорить резко, отрывисто.

– Хорошо. Только здесь. Сейчас.

– Ты первый.

Профессор взял двух бабочек на ладонь, дунул. Они внезапно ожили и улетели в открытую форточку. Я посмотрел в окно. На тротуаре напротив стояли парень и девушка, явно не понимающие, что происходит. Рябинин кивнул головой. Профессор открыл еще одно отделение своего кейса и достал какой-то странный предмет, напомнивший мне, однако, обыкновенный паяльник. Запахло расплавленным оловом. Рябинин подошел к профессору и тот поднес паяльник к сердцу комиссара. Мелькнула вспышка. Рябинин вскрикнул, схватился за сердце и присел. Профессор закрыл кейс и, ничего не сказав, вышел из кабинета.

Все это время я был как будто в оцепенении. Только через минуту после выхода Ицпапалотля я вернулся к жизни. Парень и девушка ушли по тротуару в разные стороны. Профессора никто не провожал; как он вышел из прокуратуры, никто не видел. Рябинин сидел напротив меня, держась за сердце. Волосы его были всклокочены, одежда неаккуратна. Но блеска в глазах уже не было.

– Вам плохо?

– Я же говорил, сердце. Это пройдет. Господин следователь, почему я здесь? Я что-то рассказывал Вам, да? Дело в том, что я болею. У меня шизофрения, я на амбулаторном лечении. У меня и справка есть. Со мной бывают галлюцинации, я несу какой то бред, называю себя комиссаром Джорджем, а потом сам ничего не помню. Меня зовут Рябинин Олег Иванович, семьдесят третьего года рождения. Я паспорт потерял, а милиция не восстанавливает потому, что у меня прописки нет. Доктор говорит, я не опасный, меня не надо госпитализировать. Я на работу устроился, живу у знакомого в мансарде. Доктор говорит, мое состояние стабильное. Отпустите меня, господин следователь!..

Я допечатывал: «…постановил: в возбуждении уголовного дела отказать, за отсутствием события преступления». Из ГИБДД позвонили и сказали, что в ранее переданной информации произошла ошибка. ДТП на Невском действительно произошло, но гражданка Мария Линовская отделалась ушибом колена и легким испугом. Из травмпункта ее забрал знакомый, Алексей Ринсвинд. Писать заявление она отказалась. Дело было закрыто. Только с тех пор, видя, как светятся коконы, я часто думаю: какой проводок надо перерезать первым? Красный? Зеленый? Синий?..

Кабинет врача. Входит пациент.

– Доктор, со мной что-то происходит.

– Садитесь, рассказывайте.

– Понимаете, вчера жена стала щекотать мне пятки, а я вертелся и хохотал, как маленький.

– Ничего удивительного, взрослые тоже боятся щекотки.

– Я знаю, доктор, но она щекотала меня через ботинки.

– Не морочьте мне голову, этого не может быть.

– Еще как может! Правда, ботинки были старые и подошвы кое-где протерты до дыр.

– Слава богу, а я уже хотел звонить психиатру.

– У Вас что-то с головой, доктор?

– Не у меня, а я думал, что у Вас. Не мог же я поверить, что кто-то кого-то щекотал через ботинки. Вы бы поверили?

– Если бы сказали, что это моя жена, да.

– Конечно, если бы Вам сказали про жену и протертые ботинки, а Вы же мне информацию по частям выдавали.

– Конечно, по частям. Я вообще не хотел говорить про то, что ботинки протерты. Ведь она щекотала в прихожей.

– Ну и что?

– А я был в комнате.

– Такого не может быть.

– У моей жены может. Это не первая ее проделка. После свадьбы она не подпускала меня к себе три месяца, мы спали на разных кроватях, тем не менее, она забеременела.

– А кровати стояли далеко друг от друга?

– Нет, но между ними была тумбочка.

– Тумбочка?

– Ага.

– Поздравляю, Вашей жене достался редкий муж!

– Это еще не все, доктор. Когда я узнал, что она беременна, мне подвернулась загранкомандировка, и я уехал на целый год. Так вот, она не рожала до тех пор, пока я не вернулся.

Врач снимает трубку и набирает номер. Пациент бьет по рычагам.

– Я Вас разыграл, доктор, – хохочет он.

Врач облегченно вздыхает и кладет трубку.

– Меня не было всего одиннадцать месяцев.

– Сколько? – лицо врача снова вытягивается.

– Одиннадцать.

– Шутки у Вас идиотские! – кричит врач. – Сами вы тоже идиот. Ваша жена наставляет вам рога!

– Извините, доктор, я опять разыграл Вас.

– Убирайтесь отсюда со своими дурацкими розыгрышами! И прекратите этот идиотский смех!

– Не могу, доктор, она меня снова щекочет…

В 30-е годы XX века академик-лингвист Л. В. Щерба предложил своим студентам объяснить значение такой придуманной им модельной фразы: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка».

Будто бы бессмысленная фраза, облеченная в правильные лингвистические формы. Речь здесь идет, по-видимому, о женской и мужской особях и каком-то детеныше.

Кто эти действующие лица? Люди, животные? На это ответа нет, и смысл не совсем понятен.

Кто такая эта Куздра? В каких отношениях она находится с Бокром – он муж, любовник или просто сосед? Бокренок – это явно сын Бокра, а Куздра мать?

Вряд ли, иначе его бы назвали куздренком. Тогда какое, собственно говоря, право имеет Куздра, чтобы курдячить бокренка? (бить, ласкать, ругать!)

Каждый человек, пытающийся дознаться – что же имел в виду академик, вкладывает в эту фразу свой смысл.

Так и в психиатрии – сложнейшей науке, пытающейся понять глубины человеческого бытия, но почти не имеющей точного диагностического инструментария.

Как и во всех клинических дисциплинах, здесь присутствуют нозологические формы, специфические синдромы и симптомы, мощный терапевтический арсенал.

Как ни в одной медицинской специальности психиатры следуют девизу старых и мудрых докторов: «Лечить не болезнь, а больного».

Вот они и лечат больного, прежде всего воздействуя на симптоматику и синдромы. Этиология и патогенез большинства психических заболеваний – «тайна во облацех».