Лидия Божович - Личность и ее формирование в детском возрасте

Проанализируем в качестве примера ту очень развернутую критику психологического содержания фрейдистских концепций личности, которая дается известным американским практикующим психиатром, бывшим психоаналитиком, ставшим затем на позиции исторического и диалектического материализма Дж. Б. Фурстом. Мы остановились именно на этой критике, так как она носит довольно типичный характер и поддержана в основных своих тезисах нашими психологами и философами (А. Р. Лурия [109]; Е. В. Шороховой [172]; Н. С. Мансуровым [116]).

Прежде всего Дж. Б. Фурст делает совершенно справедливый упрек З. Фрейду и всем его последователям в том, что, рассматривая этиологию невроза, они отрывают невротика от окружающей его среды и пытаются найти корни невроза в конфликте взаимно борющихся аффективных влечений, не принимая во внимание реальные отношения человека к действительности.

«Фрейд, – говорил Дж. Б. Фурст, – описывал и объяснял психические явления, не выходя за пределы психических же явлений; следовательно, фактически он их никак не объяснил» [191, с. 31].

Тот же упрек он адресует и неофрейдистам, в частности Хорни: «…она сосредоточивает свое внимание, – пишет Дж. Б. Фурст, – исключительно на внутрипсихических процессах невротика, а его общественные отношения и те объективные материальные условия, в которых он живет, совершенно игнорируются» [191, с. 32].

Это серьезный упрек фрейдизму; однако посмотрим, что Дж. Б. Фурст этому противопоставляет. Оказывается, он предлагает заменить анализ внутренних противоречий, порождающих невроз, анализом объективных противоречий, существующих в самом капиталистическом обществе. Научный подход к проблемам личности, согласно мысли Дж. Б. Фурста, должен начаться с признания того, что мы живем в условиях капиталистической системы, для которой в настоящее время характерны раздоры, беспорядки и сумятица. Эти условия и противоречия капиталистического общества отражаются в сознании людей и создают их внутренние противоречия, дисгармонию личности, невроз [191, с. 37]. Таким образом, для Дж. Б. Фурста не существует вопроса о том, как психическая жизнь человека, особенности его аффективной сферы, его сознания, а также его нервно-психические заболевания определяются внешними условиями. Он не ставит проблемы о том, каким образом внешние обстоятельства воздействуют на личность. Для него духовный мир человека есть как бы прямое отражение действительности, прямое его следствие. Это и есть механистическая точка зрения, игнорирующая то важнейшее положение (ставшее аксиоматичным для советской психологии), что внешние условия определяют психологию личности через внутренние.

Механистическое понимание воздействия среды на человека не только мешает Дж. Б. Фурсту по-настоящему понять невротика, но ведет и к более общим неправильным следствиям: снимая проблему внутренних противоречий, Дж. Б. Фурст снимает и проблему движущих сил развития личности как психологическую проблему. Ведь как только он отказался от внутренних противоречий, так тем самым он отказался и от идеи развития в ее диалектическом понимании и от признания законов формирования личности человека.

Таким образом, вместо того, чтобы с принятых им марксистских позиций показать и объяснить, как формируется психическая жизнь личности, как и почему появляются у человека те или иные особенности, качества, переживания, поступки, часто абсолютно необъяснимые, из анализа только внешней действительности, Дж. Б. Фурст снял эту проблему и лишил подлинного объяснения поведение человека и особенности его внутреннего мира.

Иначе говоря, именно на том плацдарме, на котором утвердились фрейдисты, он отказался дать решающий бой, ушел от проблемы, вместо того чтобы решить ее по-новому, оставив важнейшую область психологии – внутреннюю жизнь личности в руках психоаналитиков. В этом отношении Дж. Б. Фурст нашел союзников и среди наших психологов и философов, которые постоянно упрекают фрейдизм в том, что он оперирует понятиями внутренних конфликтов и «пытается объяснить психическое через психическое». Все недоразумение заключается здесь в следующем: принимая азбучную для нас философскую истину о том, что психическое есть вторичное, что оно является отражением бытия, многие почему-то забывают (не в общеметодологическом плане, а при конкретных психологических рассуждениях), что, возникнув на определенном этапе развития материи, психические процессы приобретают определенную реальность, становятся особой формой движения материи , способной в порядке обратного влияния определять поступки человека, его деятельность, его дальнейшее развитие. А ведь без этого нельзя понять функцию психики вообще и в особенности то специфическое в психологии человека, что отличает его от животного: активность человека, его воздействие на среду и перестройку среды и самого себя в соответствии с сознательно поставленными целями. С этой точки зрения ошибки механицизма, свойственные Дж. Б. Фурсту, представляются нам, может быть, столь же опасными, как и ошибки, которые он критикует.

Второй упрек, который мы должны сделать Дж. Б. Фурсту, это его крайний интеллектуализм. Конечно, он не отрицает огромного значения мотивов человеческого поведения; да и как он может это сделать, будучи врачом-психоневрологом!

«Поведение людей, – пишет он, – определяется сильными желаниями, стремлениями и потребностями… В поведении и психической жизни невротика господствуют влечения такой огромной силы, что приходится назвать их непреодолимыми» [191, с. 89].

Однако это признание, как и многие другие в этом же роде, практически и теоретически снимаются Дж. Б. Фурстом, как только он начинает толковать об источниках этих влечений и о том, что определяет и управляет этими влечениями.

«Если бы, – говорит Дж. Б. Фурст, – психоаналитическая теория не затемнила этот вопрос, то было бы совершенно очевидно, что мы можем желать сделать что-то лишь постольку, поскольку мы восприняли и поняли необходимость этого». Для Дж. Б. Фурста «…влечения являются отражением в сознании законов необходимости» [191, с. 97].

Такой подход к влечениям с неизбежностью приводит Дж. Б. Фурста к отрицанию того, что он сам только что утверждал, – к отрицанию решающей роли мотивов человеческого поведения.

«…влечение, – говорит он, – только по видимости решающий элемент личности; на самом деле решающим является разумное понимание… Говоря точнее, эмоции и влечения являются аспектами понимания(разрядка наша. – Л. Б. )» [191, с. 98].

Отсюда и психотерапия Дж. Б. Фурста.

«Мы можем, – говорил он, – изменить нездоровые влечения невротика только путем исправления и изменения его понимания людей и их взаимоотношений. Если мы действительно изменим основные неправильные представления невротика, то его влечения также существенно изменятся, ибо влечения невротика являются неизбежным выражением его взглядов на жизнь» [191, с. 99].