Алексей Леонтьев - Лекции по общей психологии

На прошлой лекции я останавливался на двух положениях. Первое: при переходе к человеческому обществу, основанному на труде, происходят существенные изменения в строении деятельности. Прежде всего они заключаются в том, что в деятельности вычленяются процессы, направленные на достижение ожидаемого результата, то есть целенаправленные процессы, так как цель и есть не что иное, как представление о результате, который должен быть получен. Таким образом, в деятельности вычленяется новый «момент», или новая «образующая», в виде целенаправленных действий. Возникновение в деятельности целенаправленных процессов – действий – исторически явилось следствием перехода к обществу, основанному на труде. Деятельность участников совместного коллектива побуждается продуктом этого труда, который первоначально отвечает потребности каждого из них. Однако возникающее на первых шагах развития коллективной трудовой деятельности простейшее техническое разделение труда необходимо приводит к выделению как бы промежуточных результатов, частичных результатов, которые достигаются отдельными участниками коллективной трудовой деятельности, но которые сами по себе не способны удовлетворить их потребностей. Их потребность удовлетворяется не этими «промежуточными» результатами, а долей продукта их совокупной деятельности, получаемой каждым из них в силу связывающих их друг с другом отношений, возникающих в процессе труда, то есть отношений общественных.

Второе же положение заключается в том, что процесс общественного труда существенно меняет способы и формы речевого общения человека с другими людьми. Эти способы и формы общения превращаются в общение посредством языка, который также производится в самом процессе труда. В результате этих изменений формируется предметно отнесенная речь, то есть речь, имеющая в виду некоторый объективный предмет.

Эти главные обстоятельства – выделение целенаправленных процессов (действий) и порождение языка как средства речевого общения – необходимо приводят к порождению высшей формы психического отражения, к порождению сознания.

Задача, которая стоит перед нами, заключается в том, чтобы не только показать необходимость появления этой формы и описать ее, а в том, чтобы понять сам процесс, «механизм», приводящий к возникновению сознания. Иначе говоря, не только понять условия порождения этой формы отражения, но и сам процесс ее порождения.

Все дело в том, что процесс, целенаправленное действие должно быть подчинено представлению о том результате, к которому стремится действие. Более того, результат должен быть представлен в такой форме, которая позволила бы осуществлять постоянное сопоставление стадий достижения результата с конечным результатом. И кроме того, результат должен быть представлен в такой форме отражения, которая позволяет изменять себя по ходу реализации этого представления в продукте, выступающем как цель. Иными словами, образ результата и условия достижения цели должны быть постоянно взаимосопоставляемыми и именно поэтому находиться, двигаться как бы в единой плоскости.

Поясним эту мысль простой иллюстрацией. Когда человек осуществляет какое-нибудь действие, имея в виду некоторый его результат, например, ставит книжку на полку – этот процесс не происходит так: человек предпринимает попытку поставить книгу большего формата на любую полку и лишь убедившись, что книга не влезает в одну полку, ставит ее на другую. Процесс идет совершенно иначе. Он идет на основе мысленного примеривания, в данном случае примеривания величины книги к расстоянию между полками. Человек не осуществляет этого действия в порядке проб и ошибок. Он первоначально совершает акт мысленного примеривания, а затем само действие. При этом безразлично, есть ли книга в поле восприятия в данную минуту или же она лежит в портфеле. Я принес ее только что из магазина, посмотрел на нее и подумал, даже не подумал, а просто увидел – она не входит сюда, а войдет туда. Сопоставление трех разных вещей – объективно воспринимаемой полки, представляемой книги и требуемого результата – расположилось как бы в одной плоскости и открылось как находящаяся предо мной действительность. Следовательно, существует преобразование чувственного образа, открывающегося как мир, объективно существующий перед человеком. Именно как мир, а не картина мира! Этот мир открывается, конечно, не через самонаблюдение, так как для того, чтобы увидеть сидящего перед собой человека, вовсе не требуется самонаблюдения. Глядя на него, человек открывает его не как внутреннее переживание, а как объективно существующую вещь. Эта рефлексия часто приводит к заблуждению, будто чувственный образ субъекта и есть его внутренний образ, будто перед человеком открывается не мир, а картина мира. Перед неискушенным человеком наличие у него картины мира, в которую включен и он сам, и его действия и состояния, не ставит, разумеется, никаких теоретических проблем; перед ним мир, а не картина мира. В этом его «реализме» заключается настоящая, хотя и наивная правда. Человек просто видит вещь!

Однако возникает еще один вопрос, гораздо более важный и оправданный, чем тот, который рассмотрен выше. Не попадаем ли мы в порочный логический круг? Так, чтобы выделить цели, нужен образ, нужно иметь представление о результате, представление о цели. С другой стороны, чтобы возникло представление о цели, необходимо действие. На первый взгляд, получается порочный замкнутый круг. Но он разорван, и весь вопрос в том, в каком звене он разорван.

Представим себе этот круг: представление → действие, направленное на выделение сознательного представления → сознательное представление → действие и т. д. Таким образом, люди действуют так, как они представляют, и выделенная ими цель, по выражению Маркса, «как закон» определяет способ и характер их действий. Однако для того, чтобы возникло представление, нужна особая деятельность, направленная на выделение цели.

Круг разрывается в первоначально практическом действии, то есть в действии, вступающем в реальный контакт с реально вещественными предметами. Крупнейший представитель немецкой классической философии Гегель, разработавший в своей идеалистической системе диалектический метод решения теоретических проблем, конечно, знал об этом круге и несколько иронически отвечал на вопрос о том, в каком звене разрывается этот круг: «Мы никогда не задумываемся о том, что руководит нами, нашими действиями. Мы начинаем не с этого, а просто начинаем с того, что мы действуем!» («Индивид, – замечает Гегель, – не может определить цель своего действия, пока он не действовал».)