Евгений Черносвитов - Акафист Григорию Распутину

Я слушал и соблазнялся и думал: «Вот так святой».

Гриша спрашивая меня: «Ну, что, как соблазняешься?»

«Да, – отвечал я, – считаю эти поступки в высшей степени странными. Я никогда этого допустить не могу».

Гриша от этого смущался и на время уходил в себя, задумывался, умолкая. В это время он просил денег у Милицы и Анастасии Николаевны, но они отказали. Гриша говорил, что потому отказали, что от Милицы Николаевны отбил доктора Вельяминова. Гриша показал мне целый узел писем к нему царицы, великих княжон, Анастасии и Милицы Николаевны. Я попросил у него письмо царицы и по одному великих княжон. Гриша дал. Эти письма сейчас хранятся у меня в Царицыне. Письмо царицы в высшей степени страшное. Почти любовное.

Уехал от Гриши я и думал: «Он не святой. Он злой, самолюбивый, своекорыстный, тщеславный, любит хорошо одеваться, богу не молится, с женщинами свободно обращается и безобразничает. Привозил меня к себе, чтобы соседи лучше на него смотрели, раз он с порядочными людьми знается. Для этой цели он затягивал к себе и епископа Феофана и дам высшего света».

Я уехал от Гриши весьма поколебленный в его достоинствах.

В январе 1910 года его начали травить в газетах. Писали на него весьма срамные вещи. Епископ Феофан через отца Вениамина (иеромонах, доцент духовной академии – Е.Ч.) просил меня бросить Гришу, но я его защищал. Газетам не верил, ибо Гриша мне писал, что на него епископ Феофан и отец Вениамин клевещут от зависти, что он ближе их стоит к царю. Я верил Грише и распинался за него.

Мне за него досталось от Столыпина. Вскоре я узнал про радения Гриши с монахиней. Я почувствовал к нему отвращение, перестал защищать его, но не отталкивал от себя, так как боялся, ибо он был в силе у царя, и к тому времени и Феофан пострадал через Гришу. Его, как говорил Гриша, царица выгнала от себя, когда он начал говорить про Гришу неподобное, и вскоре его перевели в Тавриду. Гриша очень злился на Феофана, писал ему и говорил всегда: «Я ему покажу».

Я же думал: «Разве святому можно так злобиться?»

Когда шум газетный утих, в мае 1910 года я приехал в Питер. Приехал и Гриша. В доме Танеева (отца Вырубовой – Е.Ч.) я видел следующее: Гриша разговаривал с Вырубовой, все время гладил ее груди, потом Вырубова поклонилась ему до земли, много раз поцеловалась с ним, поцеловала его руки и ушла. Гриша сказал мне: «Видел» и прибавил: «Ну, вот так и цари ко мне относятся, да еще похлеще, и кланяются, и руки целуют».

Гриша не договорил. Вообще Гриша очень осторожно открывал картину отношений; к нему царей. Но я понимал, что в этих отношениях есть много таинственного. В марте 1911 г. уехал Гриш на Афон или Иерусалим отмаливать свои какие-то тяжкие грехи. Около этого времени меня погнали в Новосиль. Потом я остался в Царицыне. Здесь Гриша мне нисколько не помог, хотя Лохтина к другие последовательницы Гриши старались доказать, что милость царицы ко мне – дело Гриши. Вообще ученицы Гриши старались поддерживать его авторитет. В июле 1911 г. Гриша приехал в Царицын. Народ за ним уже не бегал и от него отшатнулся. Карточку его отрезали от меня и от владыки. Гриша огорчился и на меня. Гриша выхлопотал на Саровское паломничество (начавшееся, как выше стало известно, в июле 1903 года – Е.Ч.). Он заставил меня торжественно с народом проводит: его из Царицына и поднести ему дорогой подарок и цветы. Я все это сделал, ибо боялся Гриши. Гриша уехал. По пути заехал к владыке (Гермогену – Е.Ч.). Владыка принял его холодно. Высказал свой взгляд на него. Гриша был удручен, вообще он дорожил дружбою с нами и этою дружбою прикрывался при дворе.

В декабре 1911 года я приехал в Питер к владыке, приехал из Ялты и Гриша. Из Москвы он прислал телеграмму заискивающего характера. Мне сказали, что ходят в свете слухи, что Гриша живет с царицей. Эти слухи подтвердил и Митя (Юродивый Митя Козельский – Е.Ч.). Я возмутился и сказал: «Я его больше всех защищал, я его и погублю».

Я отвез Гришу к владыке. Владыка заклинал Гришу не ходить без его и моего благословения в царский дом. Митя начал браниться и хватать его за член, Гриша обещался с клятвою перед иконою с мощами не ходить к царям. Свидетели этому я и Ив. Ал. Родионов (сотрудник «Нового времени» – Е.Ч.). Об Орлове (генерал Александр Афиногенович Орлов – приближенный Александры Федоровны – Е.Ч.) никто не упоминал, о наследнике тоже. Гриша испугался, и его отпустили. Он пожаловался в Ялту. Говорил: «Митю нужно прибрать, а владыке достанется за то, что он так про царицу говорил, будто ока живет со мной».

Я почувствовал, что дело плохо кончится. Недаром я настаивал после заклятия не упускать Гришу, а правде убедить царей, что Гриша не Христос и не праведник, а подлец и развратник.

Владыка меня не послушал и сказал: «Запрещаю вам иметь дело с Гришей, если будете с ним возиться, я отказываюсь от вас, живите с ним». При этом владыка плюнул.

Я сказал: «Владыка, я повинуюсь, но вам и мне придется из-за Гришки пострадать». И пострадали…

Саблер (обер-прокурор Синода) и Даманский (помощник Саблера – Е.Ч.) ставленники Гришки. Гришка говорил, что Саблер поклонился ему в ноги за то, что, он сделал его обер-прокурором. Епископ Варнава ставленник Гришки. Варнава 21 января выезжал в Царское Село.

Мое мнение о Гришке таково: «Он хлыст, развратник, неисправный, его нужно удалить от царей и наказать за то, что, будучи развратником, он так нагло считал себя праведником и лез к царям. Если Гришка не будет теперь удален и запрятан, то царский престол опрокинется, а Россия погибнет».

Это написал иеромонах Илиодор 25 января 1912 г.

У него же находим: «У Гришки есть жена. Женщина она добрая, но скрывает, ради корысти, шалости Гришки. Священник из села говорил мне что она много раз вытаскивала за косы из своего дома девок, с которыми жил Гришка. Он же от этого упорно отказывался, говоря, что этого ничего не было».

У Гришки трое детей: Матрена-16 лет, Митя-… (здесь какая-то описка в подлиннике – Е.В.) лет, Варя-12 лет. Митя мальчик блудливый, развратный, сквернослов. Матрена-девочка наглая, отвратительная, учится в Питере в институте, учится музыке и танцам.

Григорий, по словам односельчан, жил сначала бедно, и все считали его дураком. Сам он о себе говорил: «Я был пьяница, табакур, потом покаялся, и вот видишь, что из этого вышло».

Григорий Распутин и Илиодор.

(Желающих проверить истинность автобиографических данных Г.Е.Распутина отсылаем к книге Илиодора «Святой черт», к обширным дневникам одной из первых петербургских поклонниц Распутина О. В. Лохтиной, а также к воспоминаниям о нем его верной подруги А. А. Вырубовой (Издательство «Земля и фабрика», 1923, 1924 гг.) и к запискам, председателя 3 и 4 Государственной Думы, председателя временного комитета Государственной Думы в 1917 г. М. В. Родзянко, выпущенным в свет под заглавием «Крушение империи»).