Валерий Лейбин - Психоаналитические идеи и философские размышления

Словом, при рассмотрении антифилософской или философской позиции Фрейда необходим обстоятельный анализ его работ именно под этим углом зрения. Но как раз этот аспект исследования напрочь отсутствует в книге Стила.

Несколько разделов его работы посвящено рассмотрению биографических сведений о Юнге, отношений между ним и Фрейдом, закончившихся полным разрывом, его психологических концепций, приведших к созданию аналитической психологии, а также специфики юнговского понимания бессознательного, архетипов, религии, науки. Стил подробно освещает юнговские идеи о мифологических корнях человеческой психики, подчеркивает то обстоятельство, что, в отличие от Фрейда, сделавшего акцент на инфантильных сексуальных влечениях, Юнг рассматривает бессознательное как характеризующееся «мифопоэтическими формами мышления» и архетипами, являющимися своеобразными «инстинктами» души, в числе которых важную роль в человеческой жизни играют мандала, олицетворяющая целостность личности, Анима – женский образ в мужчине или «бессознательный структурирующий элемент», Самость, представляющая собой «воплощенного в человеке бога» (там же, р. 240, 300, 287, 284, 306).

Стил исходит из того, что если психоанализ Фрейда только со временем превратился в «герменевтическую дисциплину», то аналитическая психология Юнга с самого начала была таковой. Уже первые работы Юнга свидетельствуют о том, что швейцарский психиатр использовал «герменевтическую методологию» (там же, р. 238). Он обращается к анализу мифов, творческого воображения и фантазий, проводя различия между индивидуальным и коллективным бессознательным и вскрывая существо архетипов посредством интерпретации образов, возникающих во время сна. Причем фантазия понимается им «герменевтически, как аутентичный символ» (р. 291). Юнг имеет дело с толкованием своих собственных персонификаций, тем толкованием, которое, по мнению Стила, выходит за рамки методологических требований науки и втягивает его в «широкие границы герменевтики» (р. 285). Таким образом, в противоположность Фрейду, разоблачавшему религиозные иллюзии и делавшему ставку на науку, Юнг «отвергает науку, находя свой идеал в интерпретации, которая является медитацией» (р. 297).

Рассмотрев основные идеи психоанализа и аналитической психологии, Стил сравнивает их между собой, пытается выявить сходства и различия между ними, дает характеристику Фрейду и Юнгу как теоретикам и практикам, предложившим свои процедуры толкования психических феноменов и лечения психогенных заболеваний. При этом он исходит из того, что психоанализ и аналитическая психология представляют собой герменевтические дисциплины и, следовательно, между ними много общего. Однако между психоанализом и аналитической психологией существуют, по мнению Стила, такие различия и конфликты, которые в конечном счете привели к разрыву между Фрейдом и Юнгом, с одной стороны, и к формированию самостоятельных исследовательских направлений, с другой стороны.

С точки зрения Стила, ядро конфликтов и расхождений между ними заключается не в терапии, а в анализе и трактовке текстов. «Между психоанализом и аналитической психологией имеется конфликт, но это не конфликт между научной и ненаучной системой. Конфликт наблюдается между двумя герменевтическими системами, которые основываются на фундаментально различных мировоззрениях» (там же, р. 270).

Что касается мировоззренческих ориентации Фрейда и Юнга, то они, как считает Стил, действительно различны, поскольку первый является экстравертом, реалистом и ученым, в то время как второй – интровертом, идеалистом и философом. «Фрейд верил во внешнюю реальность, Юнг – в психическую реальность» (р. 314). Эти противоположные взгляды на реальность предопределяют основные различия в понимании ими существа религии и науки в жизни человека, а также в интерпретации бессознательного и мотивационного поведения людей.

На протяжении всей своей книги Стил стремится выявить позитивные и негативные моменты, характерные как для психоанализа Фрейда, так и для аналитической психологии Юнга. Он считает, например, что первый был силен в анализе клинических случаев, но слаб в текстуальной интерпретации, в то время как второму сопутствовал успех в анализе текстов, но Юнг был недостаточно компетентен в разборе клинических историй (там же, р. 8, 342–343). Однако Стил отнюдь не выступает в роли непредвзятого исследователя, как это может показаться на первый взгляд. При всей видимости нейтральности своей позиции симпатии автора книги остаются на стороне Юнга.

Это проявляется, прежде всего, в неравнозначном по объему критике идей Фрейда и Юнга, а также их индивидуально-личностных установок. Критические соображения в больше степени высказываются в адрес основателя психоанализа и в меньшей степени – по отношению к Юнгу. Если в восприятии Стила с культурной точки зрения Фрейд оказывается «слепым», а в историческом плане – «наивным» человеком, то Юнг воспринимается им в качестве исследователя, продемонстрировавшего важность «символического наследия» людей и внесшего «мистический элемент в сферу современного понимания», где мистицизм необязательно является чем-то таинственным, непостижимым (там же, р. 324, 337, 342).

Заключительный раздел книги посвящен проблемам герменевтики и «интерпретационной психологии». Здесь не только еще раз подчеркивается, что «аналитическая психология и психоанализ являются герменевтическими дисциплинами» (р. 344), но и показываются сдвиги в понимании герменевтики в современной психологии и философии. Если традиционная герменевтика имела дело с саморефлексией, то, по мнению Стила, Фрейд и Юнг подорвали веру в очевидность сознательной рефлексии, в результате чего первостепенное значение приобрели интроспекция и интерпретация того, что находится по ту сторону сознания. Отныне «процесс интроспекции стал герменевтической ситуацией» (р. 350).

Останавливаясь на рассмотрении природы современной герменевтики, Стил ратует за развитие «гуманистической интерпретационной психологии», которая должна опираться в равной степени как на опыт, так и на интерпретацию, как на строго научные методы исследования, так и на интроспекцию с ее герменевтическими целями и функциями, поскольку «опыт и интерпретация открывают простор для бесчисленных возможностей», а «интроспекция является фундаментом подлинного эмпиризма» (р. 372).

Многие теоретические положения, отстаиваемые в книге Стила, отнюдь не бесспорны. Одни из них вызывают возражения, частично приведенные мною выше. Другие могут стать предметом более обстоятельного исследования, предполагающего написание специальной работы, посвященной сравнительному анализу психоанализа и аналитической психологии. Третьи требуют критического разбора содержащихся в книге положений, как это имеет место в случае утверждений автора по поводу того, что исследователи должны «освободиться от различия между фактом и фикцией» (р. 372).