Виктор Кротов - Манная тётя. Застольные сказки

«Вот это да, – думает птичка Рисинка. – Может, и мне посеяться?».

Ухватилась за оставленный семечком парашютик, сжалась и опять стала рисинкой.

Тут подул сильный ветер и понёс Рисинку в южные края.

– Куда тебе надо? – спрашивает ветер. – Где тебя высадить?

– Понятия не имею, – говорит Рисинка. – Где-нибудь, где рисинки сеются.

– А, знаю, – говорит ветер.

Принёс он Рисинку на поле, залитое водой. Там Рисинка от пушинки отцепилась. В воду нырнула, на дне затаилась.

Лежит долго-долго и думает: «Посеялась я или не посеялась?»

Тут что-то в ней изменяться стало.

Беспокоится Рисинка. «Неужели я перепутала? – думает. – Неужели опять вылупляюсь?»

Нет, не перепутала. Превратилась Рисинка в рисовый росточек. Потом в рисовый стебель. Потом в колосок риса. Произошло из неё много рисинок. И всем удалось стать питательными.

А вот вылупляться ни одна из этих рисинок не научилась. И сеяться им не пришлось.

Художник Саша больше всего любил шоколадный цвет. Весь шоколад, который у него появлялся, он тратил на шоколадную краску, которую сам готовил. Он клал её на холст густым слоем, а потом выскребал лишнее разными ложечками, а кое-где даже вылизывал языком.

Главное было вовремя покрыть картину лаком и сдать в музей, чтобы не долизать до конца. Саша ведь не только шоколадный цвет любил, но и сам шоколад тоже.

Жили-были на столе Сахарница и Солонка. Правда, Солонка не любила, когда её так называли. Друзья звали её Сольницей: именно это имя она считала своим. Будем и мы называть её так.

Жили они на разных краях стола и почти никогда не встречались. Но слышали друг о друге часто. Особенно когда их обеих ругали.

– Соль и сахар, – говорил кто-нибудь за столом, – белые враги человека. Вот я прочёл в одной книжке…

После этого обычно Сахарницу и Сольницу задвигали подальше и лазили в них украдкой. Тогда Сахарница и Сольница чувствовали себя единомышленниками, которых несправедливо преследуют. Сахарница думала: «Надо как-нибудь поближе познакомиться с Сольницей». А Сольница думала: «С Сахарницей как-нибудь надо познакомиться поближе».

И вот однажды Сахарница и Сольница остались после ужина на столе совсем рядом. За ужином их опять упрекнули в укрывательстве белых врагов человека, задвинули подальше и загородили вазой с белыми хризантемами. За вазой и не заметили их, когда со стола убирали.

Обрадовались они, разговорились.

– Зря нас так ругают, – сказала Сахарница. – Просто хочется на кого-нибудь свои неприятности свалить. Брали бы сахар понемножку – и ничего плохого от него не было бы.

– Верно, верно, – откликнулась Сольница. – И от соли нет беды, если не пересаливать.

– Зато сколько удовольствия от сладкого! – продолжала Сахарница. – И мозгам глюкоза нужна.

– А соль всему вкус придаёт, – гордо сказала Сольница. – Вкус, и остроту. Это тоже не шутка.

И тут Сахарницу осенила идея.

– А что если нам поделиться друг с другом лучшим, что у нас есть? Наверное, получится что-то удивительное…

– Получится СОЛЯХАР! – подхватила Сольница.

– Получится САХАРОЛЬ! – воскликнула Сахарница.

– О соляхаре не написано никаких учёных книжек.

– И никто не скажет, что сахароль – белый враг человека.

– Соляхар всему придаст вкус и остроту.

– От сахароли будет одно сплошное удовольствие и польза мозгам.

И Сахарница с Сольницей принялись делиться друг с другом. По крупинке, по крупиночке…

Всю ночь делились.

И поделились.

Можете себе представить, как люди были рады соляхару? Точно так же, как сахароли. Если не можете представить, перемешайте сами щепотку соли со щепоткой сахара, лизните – и попробуйте порадоваться.

Нет, никому не понравился соляхар. Никто не оценил сахароль. Ах, люди, люди!..

Пришлось Сахарнице и Сольнице на следующую ночь заниматься ещё более удивительным делом: выбирать соль из сахароли и сахар из соляхара. По крупинке, по крупиночке…

И надо же – разобрали всё обратно. Как только им это удалось?

Да просто обе они дорожили каждой своей крупицей. Вот и стала снова соль солью, а сахар сахаром. Ко всеобщему удовольствию.

С тех пор Сахарница и Сольница стали друзьями, но уже обходились безо всякого перемешательства.

Один пекарь пёк ботинки. Очень вкусные, да к тому же с шоколадными шнурками.

Все пытались носить эти ботинки, как настоящие. И ругались, что ботинки разваливаются.

Никак не мог пекарь никого уговорить, что это просто вкусно.

Те, кто мало знал червячка Игнатия, иногда представляли его себе очень странно.

Одни говорили:

– Это тот червячок, который только и знает, что рыться в земле.

Другие возражали:

– Нет, это тот самый червячок Игнатий, который без конца читает книжки.

– Да ну что вы! – возражали третьи. – Червячок Игнатий целыми днями лежит в траве или на камушке и зачем-то думает всякие мысли.

– Вы о ком-то другом говорите, – усмехались четвёртые. – Он известен тем, что изводит каждого встречного своей неслыханной вежливостью.

Были ещё пятые, шестые и всякие другие, которые считали червячка Игнатия каким-то странным существом.

Но его друзья прекрасно знали, что их червячок Игнатий очень разнообразный, и у него одно вовсе не мешает другому.

Например, червячок Игнатий очень любил готовить. Он всегда старался выбирать для своих кулинарных изделий самые натуральные продукты. Лучше всего такие, которые он сам и сделал.

Поэтому, когда он решил испечь медовую коврижку, ему пришло в голову самому добыть мёд из цветов. Правда, у него под рукой не оказалось никаких книжек про мёд, но нельзя же всё время начинать с книжек. Хочется что-то и самому попробовать.

Цветов вокруг было много, и червячок Игнатий принялся пробовать добывать из них мёд. Пчёлы, конечно, усердные работники, но и он тоже может постараться.

Он собирал самые разные цветы, придумывал самые разные устройства и способы их обработки, но мёд у него никак не получался. Он научился готовить цветочный сироп и цветочный сок, цветочные краски и цветочные духи, но мёда не было и в помине.

«Очень хорошо, – подумал червячок Игнатий, выбравшись продышаться из своей норки, пропитанной цветочными ароматами. – Попутно я многому научился. Но если мне нужен мёд, придётся всё-таки или разыскать какие-нибудь мёдоописательные книжки, или посоветоваться с профессиональными мёдоделами».

Он огляделся – и тут же заметил на клеверной головке профессионального мёдодела. Вернее, мёдоделку: пчёлку вполне медовой окраски, занятую своими повседневными обязанностями.