Татьяна Аржаева - Её безмолвная история. Психологический рассказ

Итак, отношения у Андрея с соседом не сложились – были ругань, скандалы и угрозы. В итоге на следующий вечер после очередной ссоры на Андрея в его же подъезде напали и жестоко избили. Предположительно это были друзья того самого соседа. Полтора месяца он пролежал в больнице, еще месяц дома у матери. Писать заявление в милицию они не стали, так как решили руководствоваться принципом «Бог накажет», да и пожалели жену, детей этого смутьяна.

У Ирины такой подход вызвал размышления и сомнения в его верности: «А если этот тип, уже сидевший за убийство, имеющий агрессивное и с последствиями для других людей, поведение, нападет еще на кого-то? Да и для детей, жены проживание с таким человеком бОльшая беда, чем непроживание, а близость к нему по последствиям для них хуже, чем его нахождение в отдаленных от них местах. Ведь он и жену с детьми время от времени на трезвую и нетрезвую голову поколачивает… Да и потом, зачем жалеть тех, кто сам себя не жалеет? Ведь его жена не жалеет себя, не жалеет своих детей, снося и терпя унижения, агрессию, пьянки, скандалы и побои! Может быть, в таком случае отсутствие жалости является большей жалостью по своим последствиям, чем ее проявление сейчас? И зачем таким решением расширять границы дозволенного недозволенному?»

Елена Петровна поделилась, что после этой истории приняла решение: из этой комнаты надо сыну съезжать – и, помня о том, что тот мечтает о частном доме, начала искать варианты купли-продажи или обмена. Подходящий вариант, стареньких полдома в одном из удаленных районов города, не заставил себя долго ждать. Обмен был равнозначный по цене, но вот услуги агентств необходимо было оплатить, и быстро. Финансовый вопрос, как и другие, привычно взяла на себя Елена Петровна. Ирина поняла, что значимый для нее человек рассчитывает на ее помощь, и уточнила размеры необходимой суммы.

Разговор продолжился, и гостья поведала, что в этот же день собирается поехать к соседу сына и поговорить с ним о том, что произошло, попросить не мешать обмену. Она рассчитывала на позитивный исход, так как помнила фразу-угрозу, брошенную дебоширом: «Он здесь жить не будет!» Ирина деликатно и с мягкими интонациями в голосе поинтересовалась: «Отчего же ваш муж не составит компанию? Ведь это может быть опасно?» Елена Петровна, не смутившись, не задумавшись, отвечала, как будто это было в порядке вещей: «Он сказал, что нечего к ним ездить и пусть Андрей сам разбирается. А если бы он даже и поехал, все равно от него толку не было бы – только бы постоял и помолчал. Да и потом, ты же знаешь его отношение к сыну». Да, Ирина знала. Она помнила, как много лет назад Елена Петровна рассказала ей о появлении Андрея. Хотя в некотором смысле Ирина была согласна с мужем Елены Петровны – Андрей уже достаточно взрослый мужчина (именно мужчина), чтоб решать многие вопросы самому, а не рассчитывать на помощь матери. Но Елена Петровна, видимо, в силу привычки «спасать» сына, делала это в том числе и тогда, когда можно было бы без этого и обойтись.

Елена Петровна забеременела практически сразу после свадьбы. Родилась дочка, которую назвали Марией. Муж Николай, несмотря на то, что первым ребенком оказалась девочка, очень и от всей души обрадовался. В роддом он приехал с цветами и подарками. Елена Петровна была приятно удивлена, ведь, пока она ждала выписки, насмотрелась на некоторых других женщин, родивших девочек, и наслушалась историй от старушек-медсестер. Кто-то из мужей не приезжал забирать жену, и они сами добирались до дома или уезжали к маме; кто-то приходил и под окнами роддома кричал, что, как только жена переступит порог дома с дочкой на руках, он им устроит «сладкую» жизнь; кто-то передавал записки с проклятьями малышке; а кто-то требовал отказаться от ребенка. Соседка по палате делилась своей ситуацией, про которую можно было сказать «и смех, и грех». Всю беременность они спорили с мужем, кто первый родится: мальчик или девочка? Муж говорил: «Первый пусть будет мальчик, а потом хоть 10 девочек». Жена настаивала на противоположном. Когда родилась малышка, новоиспеченный отец передал супруге записку: «Ты опять поступила по-своему!» Как будто женщина имеет возможность влиять на то, какой пол будет у ребенка, как будто она виновата в том, что родилась девочка или мальчик. Конечно, большинство из этих мужчин в итоге принимали дочку, но нервы женам успевали перед этим потрепать изрядно.

Для Ирины такое отношение к дочкам было в некотором смысле непонятным. Нет, она, конечно, понимала причины такого отношения – предрассудки, ценность мальчиков и меньшая ценность девочек в патриархальном и послевоенном обществе. Но она не понимала, как так можно относиться к своему ребенку, своему – плоть от плоти, кровь от крови. Она не понимала, как можно так относиться к ребенку от жены, любимой женщины? Как можно причинять такую боль своей любимой в один из самых светлых моментов не только ее жизни, но и своей? Как можно быть таким черствым и, наверное, глупым, позволяя себе находиться во власти предрассудков, не замечая глубоких человеческих и семейных ценностей, ценности жизни, в конце концов?

Но бывало, когда мужчины гордились родившейся дочкой и жену от радости чуть ли не на руках выносили из роддома. Для таких главным было, что жена здорова и все прошло благополучно, ребенок здоров и неважно, какого он пола, главное – свой, родной!

Николай на руках жену не выносил, но явно был в отличном расположении духа и с нескрываемым удовольствием взял дочурку на руки, не дожидаясь, когда это ему предложат. В дальнейшем он легко и просто, с радостью ее купал, менял пеленки, играл, гулял, заботился и по мере возможности баловал. Так прошло два года.

С детства, рассказывала Елена Петровна, она мечтала о двух детях. Она не хотела, чтоб между ними была большая разница в возрасте, – года 2—3, не больше. Она хотела, чтоб они были близки друг другу не только родственно, но и по возрасту, духу, чтоб они стали друг для друга друзьями. Поэтому, когда пошел дочке третий год, она начала намекать супругу о своем желании родить еще одного ребенка. Николай особой радости по этому поводу не проявил, признаков энтузиазма тоже. Тогда Елена Петровна начала говорить об этом более откровенно и прямо. Результат был тот же. Сначала муж делал вид, что не понимает, о чем она, потом просто молчал, потом переводил разговор на другую тему, потом стал приводить доводы о том, что второго ребенка им не поднять, нужно будет больше работать, решать квартирный вопрос, затем раздражался, злился, ругался и т. д. Так прошел год. Потом еще один.

Ирина часто вспоминала эту историю и удивлялась тому, как супруги отстаивали свои позиции, не уступая друг другу. Она пыталась поставить себя на место то того, то другой, найти золотую середину или аргументы в пользу той и другой стороны. Не могла. Не могла до тех пор, пока не посмотрела на ситуацию с точки зрения ценностей: муж говорил о своем нежелании, материальном, и о том, что ему придется делать, о своей неуверенности, сомнениях, а жена – о силе своего желания, попытке дать первому ребенку еще одного близкого человека (может, потому что он был у нее или наоборот – не было), важности продолжения рода и жизни.