Элизабет Гилберт - Большое волшебство

Мы с Энн начали каждый месяц писать друг другу длинные вдумчивые письма, это стало традицией и продолжается по сей день. Настоящие письма, на бумаге, в конвертах с почтовыми марками и все такое. Это довольно старомодный способ дружить, но мы обе вообще довольно старомодны. Мы пишем друг другу о своих мужьях, семьях, друзьях и о своих злоключениях. Но больше всего пишем мы о своей литературной работе.

Вот так и получилось, что однажды – осенью 2008 года – Энн вскользь упомянула в письме, что недавно начала работать над новым романом и что он об амазонских джунглях.

По очевидным причинам это привлекло мое внимание.

В ответном письме я спросила, о чем конкретно будет роман. Я объяснила, что также работала над романом о джунглях Амазонки, но идея улизнула от меня, поскольку я ей пренебрегла (к тому времени я точно знала, что Энн поймет, о чем я). Энн ответила, что еще слишком рано и пока точно не знает, каков именно будет сюжет ее романа о джунглях. Все пока еще на ранних стадиях. Сюжет только обретает форму. Она будет держать меня в курсе того, как развивается процесс написания.

В феврале следующего года мы с Энн встретились во второй раз в жизни. Нам предстояло выступать вместе на мероприятии в Портлендле, штат Орегон.

Утром в день выступления мы вдвоем завтракали в гостиничном кафе. Энн сказала мне, что погрузилась в процесс написания своей новой книги – уже готово больше ста страниц.

Я сказала: «Хорошо, тогда придется тебе рассказать мне, о чем твой роман. Я умираю от любопытства».

«Сначала ты, – ответила Энн. – Ты ведь первая решила написать книгу. Расскажи, о чем был твой роман про амазонские джунгли, тот, который ушел».

Я постаралась пересказать сюжет максимально сжато. Я сказала: «Он был о старой деве средних лет, которая живет в Миннесоте и много лет тайно влюблена в своего женатого босса. Он влезает в рискованный бизнес-проект, связанный с джунглями Амазонки. По ходу пропадают огромная сумма денег и человек, а мою героиню отправляют туда, чтобы со всем разобраться, и с этого момента ее тихая жизнь превращается в хаос. Да, и там еще любовная история».

Энн, сидящая напротив, смотрела на меня в упор долгую минуту.

Прежде чем я продолжу рассказ, хочу кое-что вам пояснить: в отличие от меня Энн Пэтчетт настоящая леди. У нее изысканные манеры. Она никогда не бывает грубой или вульгарной, и тем сильнее меня шокировало то, что она произнесла:

«Да ты, на хрен, шутишь!»

«Почему? – удивилась я. – О чем твой роман?»

Она ответила: «Он о старой деве из Миннесоты, которая много лет тайно влюблена в своего женатого босса. Он вовлечен в рискованную бизнес-схему в джунглях Амазонки. Куча денег и человек пропадают, и мою героиню посылают туда разобраться со всем, и с этого момента ее тихая жизнь превращается в хаос. А еще это любовная история».

Это же не жанровая схема, ребята!

Эта история – не скандинавский детектив о расследовании убийств и не роман о вампирах. Это не расхожий, весьма своеобразный сюжет. Нельзя же прийти в книжный магазин и попросить у консультанта показать вам раздел, где стоят книги о старых девах из Миннесоты, влюбленных в своих женатых боссов и отправляющихся в амазонские джунгли, чтобы найти пропавших людей и спасти обреченные проекты.

Так просто не бывает !

Признаться, когда мы разобрали все до мельчайших деталей, некоторые различия нашлись. Действие романа у меня происходит в 1960-е, а у Энн – в наши дни. Моя книга – о строительстве магистрали, а ее – о фармацевтической промышленности. Но в остальном? Это одна и та же книга.

Как вы можете представить, нам с Энн потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после такого откровения. И тогда, как беременные женщины, которые хотят вспомнить момент зачатия, мы обе начали высчитывать на пальцах, пытаясь понять, когда я потеряла идею, а она ее нашла.

Выходило так, что эти события произошли примерно в одно время.

Фактически, так мы считаем, идея перешла от меня к ней в день, когда мы познакомились.

Фактически, мы думаем, она передалась с поцелуем.

Вот это , друзья мои, и есть Большое волшебство.

Теперь – погодите радоваться – я бы хотела сделать небольшую паузу и попросить, чтобы вы представили себе, какие негативные выводы я могла бы сделать, будь у меня стремление разрушить свою жизнь.

Худшим и наиболее разрушительным было бы вообразить, что Энн украла у меня идею. Это, конечно, полный абсурд, потому что Энн никогда об этой идее не слышала, к тому же она самый нравственный человек, каких мне доводилось встречать. Но люди постоянно делают такие вот злобные выводы. Люди убеждают себя, будто их ограбили, хотя на самом деле никто их не грабил. Такие рассуждения базируются на гнусной иллюзии дефицита – веры в то, что в мире вечная нехватка всего, и никогда не будет так, чтобы всем всего хватало. Девиз такого мировоззрения – «Кто-то хапнул мое». Придерживайся я такой позиции, точно потеряла бы новую любимую подругу. Меня сожрали бы обида и зависть.

Как вариант я могла обозлиться на саму себя. Начала бы твердить себе: Видишь, вот идеальное доказательство того, что ты неудачница, Лиз, ведь ты ничего не можешь добиться! Этот роман хотел стать твоим, а ты его упустила, потому что ты отстойная, ленивая и тупая и всегда обращаешь внимание не на то. Поэтому тебе никогда не стать великой .

Наконец, можно было бы возненавидеть судьбу. Я могла сказать: Сие свидетельствует о том, что Бог больше любит Энн Пэтчетт, чем меня. Ибо Энн избрана в качестве романиста, а я, как и подозревала в особо мрачные моменты уныния, лишь самозванка. Надо мной судьба насмехается, ее же чаша преисполнена. Я судьбою одурачена, она же ею избалована, и таковы вечное несчастье и трагедия моего проклятого существования .

Но я не стала заниматься подобной ерундой.

Вместо этого я предпочла считать это событие потрясающим маленьким чудом. Я позволила себе почувствовать благодарность и изумление по поводу того, что сыграла хоть какую-то роль в этом странном происшествии. В этот момент я ощущала себя ближе к волшебству, чем когда-либо, и не собиралась мелочиться и пускать насмарку этот уникальный опыт. Я восприняла этот случай как редкое и ярчайшее свидетельство правдивости моих чудных представлений о творческом начале: идеи действительно живые, идеи действительно ищут человека, наиболее подходящего для взаимодействия, у идей есть осознанная воля, идеи действительно перемещаются от одной души к другой, идеи всегда будут стремиться найти самого быстрого и эффективного «проводника» (так же, как это делают молнии).