Елена Сапогова - Территория взрослости: горизонты саморазвития во взрослом возрасте

1) вегетативность – которая в когнитивн-ом плане характеризуется неспособностью человека верить в осмысленность чего бы то ни было, на аффективном уровне – апатией и скукой, чередующейся с депрессией, а на уровне действий – утратой энергии и бесцельностью существования;

2) нигилизм, который сохраняет осмысленность, но заставляет личность придерживаться стратегии «противосмысленности» – парадоксального нахождения смысла в том, что все бессмысленно; на аффективном уровн-е он рождает хроническое раздражение и отвращение, а на уровне действий – деструктивное соперничество;

3) авантюризм, как самая слабая форма «экзистенциальной болезни», тем не менее провоцирует человека ради поддержания чувства осмысленности искать для себя экстрем-альную, опасную деятельность, рисковать, испытывать судьбу.

Метапатологии, социальные неврозы, экзистенциальные болезни взрослости есть не что иное, как результат попыт-ок личности уклониться от «пути взрослости» и прожить жизнь, минимизируя усил-ия и примиряясь с тем, что живешь не в полную силу, подгоняешь свою жизнь под обстоятельства и услов-ия, а не творишь их, заставляя считаться со своими замыслами и планами ( Иванченко , 2008). Понятно, что возникают они не одномоментно. Противоречия, провоцирующие развитие этих деформаций, вызревают постепенно во внутренних системах «Я – не Я (Мир)», «Я – Другой (Он, Они, Мы, Ты)», «Я – Мое» и «Я – Я», характеризующих совокупность отношений человека с реальностью.

Так, оппозиция «Я – не Я» отражает проблемы нахождения себя в мире, определения своего предназначения, смыслов своего существования. Здесь обнаруживаются глубинные переживания, касающиеся неслучайности своего появления на свет, выполнения своей миссии, звучания своего голоса в полифонии мира и т. п. Одновременно для многих взрослых достаточно характерными являются такие переживания: «Где-то мимо меня течет активная, бурная жизнь, наполненная яркими событиями и переживаниями, а у меня все так обыденно, пусто и никому не нужно», «Умри я завтра, в мире ничего не случится», «Почему я всю жизнь горбачусь, отказываю себе в мелочах, а лучше не становится?», «Почему я родился именно здесь, в этой стране, в это время? Родись я в другом месте, как бы я смог развернуться…», «Почему я должен терпеть, преодолевать всю эту повседневную рутину и суетность, почему для меня не наступает та жизнь, о которой я мечтаю?», «Я не хуже других, честный, порядочный, трудолюбивый, а жизнь ничем не вознаградила, не порадовала…», «Живу как будто бы не своей жизнью…» и т. п.

В этой связи можно отметить разрушение во взрослости ряда «жизненных иллюзий», известных в психологии под названием «фикционного финализма». Термин принадлежит А. Адлеру, который заметил, что многие люди действуют так, как будто идеи, которыми они руководствуются при организации своей жизни и постановке целей, объективно верны и их правильность многократно подтверждена жизненной практикой. Он заключил, что людей побуждает к определенному поведению не только то, что истинно, но и то, что, по их мнению, является таковым. Такие цели А. Адлер назвал фиктивными, поскольку их соотнесенность с реальностью нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить.

К примеру, очень многие взрослые пытаются строить свою жизнь, руководствуясь представлениями о том, что напряженная работа и немного удачи позволят достигнуть намеченных целей; что честный труд всегда приведет к благосостоянию; что талант пробьет себе дорогу; что все наделены равными возможностями; что перенесенные жизненные страдания рано или поздно будут вознаграждены и т. п. С точки зрения А. Адлера, это распространенные фикции, ведь многие из тех, кто напряженно трудится, не получают почти ничего, таланты часто вырождаются в неудачников, а безнравственные и бездарные люди процветают и чувствуют себя «хозяевами жизни».

Умение вовремя освободиться от подобных непродуктивных фикций – значимое обретение взрослого возраста. Расшатывание и крушение непродуктивных фикционных идей и вытекающих из них жизненных стратегий происходит благодаря вторжению рационального компонента, появлению здорового скептицизма (и даже цинизма) в отношении жизненных возможностей и наполнению новым содержанием понятий «смысл жизни», «жизненные ценности».

В рамках системы «Я – Другой (Он, Они)» взрослая личность осознает необходимость другого человека для проявления, закрепления и сохранения опыта своей жизни. Одиночество, отсутствие значимых личных отношений, переживание собственной ненужности пагубно сказывается на развитии взрослости. Своя «социальность» становится неким индивидуальным открытием даже для сугубо интровертированных субъектов, поэтому многие, хотя и не всегда успешно, стремятся обрести взаимность, привязанность, выстроить дружеские связи.

Взгляд взрослеющего человека устремляется к старшему поколению, в первую очередь к собственным родителям. Их опыт, в той или иной степени отвергавшийся или нивелировавшийся ранее, вдруг становится чрезвычайно необходимым. Эмоциональная близость и привязанность к родителям могут во взрослости становиться болезненно острыми: вместе со страхом неминуемой их потери появляется стремление удержать в руках зыбкий опыт родительских воспоминаний о жизни, в том числе и о своей собственной (как подтверждение собственной достоверности – «кто-то знал меня таким, каким я сам себя не знал», «нет его – нет части меня»). Этим, кстати, отчасти объясняется интерес к биографической, мемуарной и исторической литературе, который отмечается у многих взрослых.

Социальная конфликтность, отсутствие значимых эмоциональных связей углубляют кризисные симптомы.

Система «Я – Мы» отражает принадлежность человека к какой-то общности. Взрослой личности нужны не только те важные для нее группы, в которые она вошла и за принадлежность к которым она боролась (профессиональные и статусные иерархии, субкультурные группы и др.), но и группы, которые она создает сама , под своим началом (семья, особый профессиональный коллектив, единомышленники, последователи и ученики и т. д.). Чувство «Мы» – один из важных эмоциональных компонентов, избавляющих человека от экзистенциального страха одиночества, своей ничтожности перед лицом мира, страха исчезнуть, не оставив следа, быть забытым. Если реальных контактов мало, взрослая личность в состоянии компенсировать это, переживая причастность к виртуальным референтным группам: например, человек может считать себя приверженцем определенных философских или политических течений, представителем определенных возрастных групп, Интернет-сообществ, последователем определенных глобальных идей (например, защиты экологии или животных) и т. д.