Сборник статей - Техника «косого взгляда». Критика гетеронормативного порядка

В своих монографиях, выходивших после данной острой дискуссии, Джудит Батлер хоть и продолжит придерживаться идеи отказа от автономного субъекта, все же по-новому определит соотношения между аффирмацией (подтверждением норм) и субверсией (их подрывом/разрушением). Если в Gender Trouble она рассматривает перформанс гендерной идентичности через травести как принципиально разрушительную стратегию, то в следующей работе – Bodies that Mater. On the Discursive Limits of «Sex» – она релятивирует его подрывную силу. Травести (дрэг), трансвестизм или пародийные акты могут рассматриваться и как денатурализация гетеросексуальных норм, и как их обновленная идеализация. Основой такого высказывания является теория «окликания», теория интерпелляции Луи Альтюссера [1], описывающая субъект как амбивалентную позицию власти и бессилия. В качестве примера Альтюссер приводит оклик полицейского, обращенный к прохожему на улице. Это обращение власти конституирует прохожего в качестве субъекта посредством подчинения его государственным, публичным, установленным законом правилам. Обернувшись на оклик, прохожий тем самым признает власть и подчиняется ей. Данная интеграция в общественную систему порядка одновременно уполномочивает субъект и делает возможным его желание. Интерпелляция, обращение власти к субъекту, не только внушает ему страх и требует подчинения закону, но и позиционирует его в социальном пространстве, создавая условия действия, которые не только подтверждают и воспроизводят законы, но и могут их смещать, ставить под вопрос или даже разрушать. По этому сила и бессилие субъекта непосредственно связаны друг с другом – исполнение закона может сопровождаться его переозначиванием. К практикам переозначивания Батлер относит всевозможные «неудачи» в исполнении законов: их пародийное исполнение, невыполнение, пере– или недовыполение. Нормы и законы не существуют, таким образом, абстрактно, а зависят от их воспроизведения субъектами посредством повторений, которые могут производить ошибки в системе, переписывать нормы или лишать их значения.

На основе такой модели травести (дрэг) и трансвестизм больше не могут пониматься исключительно критически или субверсивно. Не существует субверсии норм без их принятия и утверждения. Гендерный перформанс дрэга содержит как момент признания норм, так и момент их отклонения или преодоления, что Батлер показывает на примере фильма «Париж в огне» (Дженни Ливингстон, 1991). Этот документальный фильм рассказывает о балах афроамериканских трансвеститов в Гарлеме, эксплицируя парадоксальные конструкции субъективности как сочетания этнических, классовых и гендерных идентификаций. Например, если латиноамериканец представляет себя белой женщиной из высшего класса, он соединяет шифры власти (белая кожа, принадлежность к элите) со знаком бессилия (женщина). Субъект, таким образом, является суммой инкогерентных и мобильных переплетений различных идентификационных форм, причем гендерная идентификация не является первичной по отношению к классовой или этнической. То есть гендерная идентичность не существует обособленно от других категорий, субъект всегда является так называемым узлом противоречивых идентификационных стратегий и норм, что и лишает его однозначного позиционирования на стороне аффирмации или субверсии, власти или бессилия, подчинения или сопротивления. Он никогда не может полностью отрицать нормы, обусловившие его существование, как невозможно и полное следование нормам, идеал которых, как правило, не достижим как раз в силу парадоксальности идентификационных структур. Кроме того, на гарлемских балах трансвеститы экспериментируют и с формами семьи, которые Батлер подробно исследует в книге Antigone’s Claim. Kinship between Life and Death . Родственные связи также не являются «естественными», но представляют собой набор варьирующихся культурных практик, каким, например, является запрет на инцест.

Соотношение аффирмации и субверсии становится предметом исследования Батлер в книге Excitable Speech: A Politics of the Performative , где она рассматривает, каким образом можно говорить, например, о расизме, даже если речь идет о его критике, не воспроизводя и восстанавливая сами расистские стереотипы, то есть не пользуясь языком ненависти ( hate speech ). Не участвовать в господствующих дискурсах невозможно, поскольку не существует внедискурсивного пространства. Участие в дискурсах означает и воспроизведение стереотипов, так как не существует статичных властных и дискриминирующих структур; для их существования они должны постоянно заново артикулироваться субъектами. Так, критика расизма означает одновременно и его реартикуляцию, а значит, перформативное восстановление. [13] Батлер описывает специфическую правовую ситуацию в США, где, с одной стороны, свобода слова гарантирована конституцией, с другой – действует цензура политической корректности, в которой Батлер видит, скорее, инструмент укоренения расизма в языке, чем орудие борьбы с ним. Батлер видит решение проблемы в ресигнификации/переозначивании языка ненависти посредством его «неправильной» апроприации, которая могла бы уменьшить или даже разрушить его оскорбляющую, ранящую силу. По аналогии с перекодировкой или смещением гендерных норм Батлер видит подрывную силу в переозначивании значений.

Джудит Батлер анализирует и механизмы формирования гетеронормативного субъекта. В «Психике власти» [13] она показывает, что вопреки мнению Фрейда не запрет инцеста является первичным в производстве идентичности и культуры, а запрет гомосексуальности. Эдипов конфликт и его успешное разрешение возможны лишь в том случае, если протекают в гетеросексуальных рамках, учреждаемых через отклонение/запрет гомосексуальности. Данный запрет санкционирует желание объекта того же пола, который субъектом, с одной стороны, отклоняется, а с другой – инкорпорируется в качестве идеального «я» ( Ich-Ideal ), нагруженного либидозными гомоэротическими желаниями. Таким образом, самость основывается на идеальном «я», желанном и одновременно запретном, что ведет к расщеплению субъекта, чувству вины и автоагрессии, как описал это Фрейд в своей статье «Введение в нарциссизм» [24]. В силу описанного механизма гетеросексуальный субъект в основе своей меланхоличен. Его существование возможно лишь вследствие запретов и расщепления, которые, однако, не могут восприниматься им как потеря и отказ, допускающие скорбь и горечь. Гомосексуальность является, таким образом, конститутивной для генезиса гетеросексуальности и вместе с тем чем-то нерепрезентируемым.

Несмотря на критику и бурные дискуссии, особенно в стане феминисток, работы Джудит Батлер, без сомнения, являются одними из важнейших философских исследований современности. Ее теоретическую концепцию гендера можно резюмировать следующим образом: она соединяет философию, риторику и дискурсивный анализ, проблематизирует идентичность и определяет субъект как сумму противоречивых, регламентирующих идентификационных форм. «Естественный» гендерный порядок, каузальная взаимосвязь желания и пола, гетеросексуальность желания и наличие лишь двух полов – все это является результатом дисциплинарного воздействия культуры на тело индивидов, ограничивающей и тем самым генерирующей желания субъектов, что показал Фуко на примере языка. Батлер указывает, что пол всегда был гендером, анатомия – это культурная конструкция, пол – продукт перформативных актов, которые при повторении как восстанавливают и подтверждают нормы, так и смещают их.