Светлана Бочавер - Жизненное пространство семьи. Объединение и разделение

К счастью или к сожалению, конечно, нет. Человек рождается мальчиком или девочкой, крепким или хилым, и эти обстоятельства определяют многие остальные события его жизни. К какому поприщу будут его готовить, о чем беспокоиться и как воспитывать станут его близкие, тоже определяется начальными условиями жизни. И пол, и здоровье сразу же задают уровень тревожности в семье, прогнозируют возможные испытания и позволяют рассчитывать ресурсы.

И вообще тело – это первая и главная связь с миром, фундаментальное подтверждение факта человеческого существования. Без тела затруднительно в принципе иметь какие-то достижения. Хотя исторически сложилось так, что все специфически человеческое связывают с духом, нашу природную историю никто не отменял, равно как и те биологические программы, которые позволяют нам отличаться друг от друга, не путать своих и чужих, получать и использовать жизненные силы, ухаживать, растить потомство, проявлять альтруизм или агрессию.

Важнейшие биологические потребности – это потребности в пище, в комфортности местоположения и размещения в пространстве (позы), начиная с пубертата – в сексе. Телесная чувствительность – это символ и признак социального положения («Принцесса на горошине»), характеристика темперамента. Многие тактильные воспоминания детства (колючий свитер, жесткая шапка, холод эмалированного ночного горшка) актуализируются как знаки пережитых унижений и травм.

С телесностью тесно связано и отношение к собственной внешности как принимаемой или, напротив, постыдной и недостойной. В подростковом возрасте многие страдают так называемой дисморфофобией – ненавистью к собственной внешности и страхом перед ней. В период раннего отрочества, когда телесные изменения опережают самосознание и ребенок может вырасти за лето на пятнадцать сантиметров, детям трудно ответить на вопрос: «Какой я сейчас?» Они не воспринимают тип своей красоты, им кажется, что любой человек более красив, чем они. Они экспериментируют со своим обликом, ищут образцы для подражания, пока не обретут собственный стиль. Или пока не найдут поклонника, человека, который полюбит их и таким образом «расколдует». Очень часто решительные действия по самоизменению у взрослых, включая радикальные косметические операции, предпринимаются людьми в кризисе неподтвержденности, и язык телесности используется ими для обнадеживающего первого шага по самоизменению.

Условие нормальной телесности – это возможность обрести «чувство автора» своего тела, которое возникает в детстве, когда ребенок проверяет, насколько тело повинуется ему. Если этот опыт ограничивать, если тактильные, вкусовые, сексуальные впечатления прерываются, изменяются, запрещаются, то границы между человеком и миром начинают искажаться. Помимо физического, человек начинает пользоваться «культурным телом», которому приписываются совсем иные, «разрешенные», потребности ( Тхостов , 2002).

А кто же их разрешает, как не члены семьи? Родители предписывают ребенку, что и когда ему есть, как долго спать, а ребенок предписывает родителям, когда они имеют право на уединение, тайный бокал вина или сон. Близкие члены семьи – самые первые цензоры телесных проявлений человека, которые задают даже и сам уровень разрешенной телесности. Собственно говоря, телесные функции разделяются между членами семьи, создавая стереотипные символы телесности: горшок – ребенку, презерватив – родителям, вставную челюсть – бабушке. Бывают семьи, где родственники часто касаются друг друга, целуют друг друга, пользуются одной посудой и не стесняются своих болезней. А возможен и совсем другой семейный стиль телесности, менее непосредственный, при котором не принято близко подходить друг к другу, обсуждать физиологию друг друга и заниматься сексом, если в доме есть кто-то еще. Если правила, обычно негласные, создаются сообща, проблем нет. А если с ними согласны не все, то обязательно появляются дискомфорт, страдания и телесные проблемы. Тело перестает приносить радость и быть союзником в преодолении стрессов.

Стили телесности во многом задаются культурой, в которой живет семья. Японская культура избегает телесных контактов, потрепать кого-то по плечу, обнять при встрече или поцеловать на прощание там невозможно. Во многих средиземноморских странах телесные контакты, напротив, являются частью повседневного общения. В Испании при приветствии и прощании люди дважды целуют друг друга в щеку. При этом «поцелуй» не предполагает контакта губ и щеки, нужно коснуться щекой щеки и поцеловать при этом воздух. Прикосновение к плечу или руке собеседника воспринимается как норма. В больших семьях приветствия и прощания могут занимать много времени, потому что каждому родственнику нужно подставить щеку для поцелуя.

В клинической психологии отмечалось, что многие телесные патологии вызваны принятием чрезмерной личной ответственности за те физиологические функции, которые должны осуществляться естественно. Данные психосоматики, телесно-ориентированной психологии, психоанализа, эмпирические материалы, касающиеся ранней материнской депривации, свидетельствуют о том, что прочность телесных границ, возникающая как результат диалогического ненасильственного взаимодействия с миром в течение раннего детства, становится основой самоидентификации человека.

Э. Гуссерль полагал, что телесность играет главенствующую роль в структуре пространственного опыта человека. «“Здесь” – это место, где нахожусь я со своим телом, точнее, это – мое тело. Что такое “там”? “Там” определяет себя через “здесь”. Если нет “здесь”, то нет никакого “там”. “Там” – это место, где находится не-мое тело…» (цит. по Лекторский , 1980, с. 104).

Телесность выражается в тех потребностях, которые традиционно обозначают как базисные, биологические, низшие. Однако всем понятно, что без их удовлетворения или хотя бы без осознания их фрустрированности человек существовать не может. Если провести пареллели между человеческим телом и компьютером, то «программное обеспечение» поведения во многом основано на инстинктах и импринтах («запечатлениях», которые мозг генетически принимает только в определенные моменты его развития) ( Уилсон , 2005). То есть специфические особенности надстраиваются над телесной основой взаимодействия с миром, которая образует несколько поведенческих программ, или контуров. Среди этих контуров есть и очень важные для тех тем, которые мы сейчас обсуждаем.

Так, оральный контур биовыживания возникает под влиянием впечатлений от матери и уточняется в процессе последующего способа питания и вообще заботы. Первоначально он связан с кормлением (сосанием материнской груди) и безопасностью (прижиманием к матери), но впоследствии, в более взрослом возрасте, обеспечивает механическое избегание всего вредного или хищного. Поэтому понятно, что переживания и опыты, возникающие в процессе потребления и приготовления пищи, связаны с общей жизнеспособностью и уязвимостью человека.