Надежда Валенурова - Современный человек: в поисках смысла

Во-вторых , Хайдеггер говорит, что новое понимание бытия может быть развернуто только при помощи феноменологического метода. То есть мы должны мыслить бытие из него самого, а не с позиций какого-либо сущего либо внешних критериев.

Прежде всего, поставить вопрос о бытии непросто. Дело в том, что издавна «бытие» считается наиболее общим, пустым и неопределенным понятием. Всякое определение происходит по форме: «бытие есть то-то и то-то», но уже в связке «есть» мы каким-то образом упоминаем бытие, и у нас возникает «круг в определении». Мы не можем сказать ничего, кроме пустой тавтологии: «бытие есть бытие». Как вести себя в этой ситуации? Хайдеггер разъясняет, что сама эта ситуация не случайна. Бытие не удается схватить в понятиях именно потому, что оно изначальнее всяких понятий. Нельзя постичь высшее с помощью низшего. «В мышлении имеются вещи, с которыми понятие не только не работает, но которых оно даже не касается… может статься, что я мыслю сообразно обстоятельствам тогда, когда я соучаствую в вещах, которые не приемлют понятийных определений; когда я занимаюсь вещами, которые противятся всякому понятийному постижению, схватыванию, всякому на них наступанию, желанию их усвоить, вещи, на которые я могу лишь указать. Такие “вещи” можно лишь, говоря в переносном смысле, “видеть” или “не видеть”. Мы можем на них сослаться, показать в их сторону. Это “лишь” не указывает на изъян. Напротив, подобное усмотрение обладает первенством и преимуществом пред всяким понятийным творчеством, поскольку это творчество всегда в конце концов само покоится на такого рода усмотрениях. Следовательно, утверждение о том, что имеется либо понятийное мышление, либо чувственное смутное переживание, оказывается более чем поверхностной альтернативой. Имеется еще нечто другое, что лежит перед всяким схватыванием и всяким переживанием. С этим другим, что лежит перед схватыванием и переживанием, и имеет дело феноменология» [15] Хайдеггер М. Цолликонеровские семинары // Логос. №С. 96. .

Но что такое феноменология? Как мы уже говорили, это примат предмета перед методом. Но это не все. «Феноменология – это онтология», – говорит Хайдеггер. Это значит, что уникальность , как это понимал Ясперс, не просто установка нашего поиска, а характеристика самого бытия . Бытие не всеобщее понятие, а нечто изменчиво-атомарное.

Тут же Хайдеггер делает третий шаг. Новая трактовка бытия – это бытие, мыслимое из горизонта времени. Только так мы можем мыслить его как изменчиво-атомарное. Как же быть с этим бытием? «Как я могу развернуть этот вопрос, где найти пособие, что позволит мне, вопрошая о бытии, держаться его самого? Моим следующим шагом, – разъясняет позже Хайдеггер, – было то, что я не только стал разыскивать у греков, что говорили они о бытии сущего, но и, главное, размышлять о том, как греки понимали бытие изначально, до собственно мышления о нем. В размышлениях об этом, собственно о смысле бытия, мне показалось, что греки понимали “бытие как таковое” в смысле пребывания, настоящности. В этом определении бытия, очевидно, задействовано время. Ведь настоящность – временное слово» [16] Там же. С. 87. .

Вот это и было новаторским в хайдеггеровской трактовке бытия: мыслить бытие из горизонта времени. Действительно, вся предшествующая философия, начиная с Платона и Аристотеля, была метафизикой, она мыслила бытие как бытие сущего, как основу всего сущего, а значит, как находящееся вне времени. Основной вопрос метафизики, который спрашивал о бытии как основе сущего, схватывал все сущее – и бывшее, и настоящее, и будущее, и близкое, и далекое. Бытие как основа находилось как бы вне этих определений, которые касались только сущего. Сущее – вся природа, физика – жило по законам времени и пространства, а бытие как основа сущего было как бы сверх времени и пространства, сверх сущего, и поэтому наука о нем называлась метафизикой (мета – по-гречески «сверх», «после»).

Итак, главная задача «Бытия и времени» – мыслить бытие из горизонта времени. Но как мыслить теперь само время? Если прежнее понимание времени было обусловлено все той же метафизикой, оно недостаточно. Нужно мыслить время как-то иначе… Поскольку бытие открыто человеку (а это несомненно, так как мы хоть и не можем понятийно определить, что есть бытие, тем не менее всегда каким-то образом смутно пред-понимаем его), то человек относится и к времени, коль скоро оно есть горизонт бытия вообще. Хайдеггер ставит вопрос: как сам человек относится ко времени, как время определяет человека, может ли бытие заговорить с ним? Именно при ответе на этот вопрос Хайдеггер размышляет, во-первых, о том, что представляет собой человеческий способ бытия; во-вторых, что есть присущее этому способу бытия временность. С этого пункта начинаются размышления Хайдеггера о человеке, оказавшие огромнейшее влияние не только на экзистенциальную психологию, но и на все науки, так или иначе касающиеся человека.

Четвертое, важнейшее положение Хайдеггера состоит в том, что он дает новое понимание человеческого бытия. Метафизика определяла человека как «разумное животное», как «субъект», как «трансцендентальное Я – сознание» и т. п. Хайдеггер называет бытие человека «Dasein» – вот бытие. Что это значит? Человек не определяется больше из сущего (как например, в старом определении «разумное животное», где человек берется как животное, т. е. как сущее, а потом к этому добавляется «надстройка» в виде «разума»). Человек не определяется больше из отношения к сущему (как, например, в декартовском определении «субъект», где человек противопоставляется всему сущему как познающий, как его потенциальный или реальный хозяин), человек определяется Хайдеггером исключительно из его отношения к бытию: это единственное из сущих, которому бытие открыто, человек – единственное из сущих имеет непосредственное отношение к бытию («вот»). Немецкая частица Da («вот») и призвана выразить это непосредственное отношение. Человек живет всегда так, что как-то непосредственно понимает бытие. Действительно, можно спросить любого с улицы: «Что есть бытие?» и в ответ получить пожимание плечами, которое, если передать словами, будет означать: бытие – оно и есть бытие. Человек имеет отношение к сущему и даже сам является одним из сущих, однако это не является его сущностным определением. Прежде всего, и это главное в нем, он есть «имеющий отношение к бытию» – Dasein. Человек не есть объект и предмет в мире, который можно изучать как «дерево» или «стол», это прекрасно понимал Ясперс. Но Хайдеггер идет еще дальше: человек не есть даже субъект, точнее, он не сводится к объекту или субъекту.