М. Воловикова - Представления русских о нравственном идеале

Особо следует остановиться на «корреспондентах». Ими были грамотные люди, жившие в данной местности. Как правило, они не были непосредственными участниками крестьянского быта (среди более полутора сотен корреспондентов было всего несколько крестьян), но они были свидетелями особенностей жизни крестьян. Исследователи архива И. Г. Киселева и Б. М. Фирсов называют такой способ сбора данных методом включенного наблюдения [135] Фирсов Б. М., Киселева И. Г. Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов Этнографического бюро князя В. Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии). СПб, 1993. . В описаниях содержатся интересные детали, жанровые сценки и т. п., представляющие самостоятельный интерес для психологического анализа.

Кроме этой, наиболее известной психологам Программы, существуют также архивы Географической общества и многие другие фонды, требующие кропотливой и квалифицированной работы с ними. И работу эту тщательно и самоотверженно ведут профессионалы – историки и этнографы.

Что касается книги М. М. Громыко «Мир русской деревни», то ко всему добавляется личностно окрашенное доверие автору, заявляющему: «…я готова за каждую строчку в ней нести ответ перед самым искушенным в исторических изысканиях профессионалом» [136] Фирсов Б. М., Киселева И. Г. Быт великорусских крестьян-землепашцев, с. 9. . Эту работу отличает широта охвата материала: от особенностей хозяйственной деятельности русского крестьянства на протяжении XVIII–XIX веков до ярких проявлений народной празднично-игровой культуры.

С такой широтой связано и второе наше отступление. Задача психологии, в частности, социальной психологии, состоит в том, чтобы максимально полно учитывать контекст – исторический, культурный, хозяйственный и др., в котором осуществляется деятельность человека, взаимодействие социальных слоев и групп. Однако сложившиеся методы психологического исследования для точности обработки данных требуют максимально абстрагироваться от такой конкретики. Обращение к работам и обобщениям, сделанным в смежных с психологией дисциплинах, позволяет вновь обрести те «детали», «мелочи», в которых очень часто содержится самое существенное для характеристики этноса (позднее мы вернемся к этой мысли, когда обратимся к работам японских психологов, успех которых во многом связан с вниманием к таким «мелочам»).

Обращение к архивным источникам позволяет исследователю развенчать некоторые представления о русском крестьянстве, прочно утвердившиеся в массовом сознании посредством учебников советского периода и других изданий. Это касается представления о «забитости» крестьянина, обусловленной «многолетним крепостным рабством». Громыко пишет: «Крепостные крестьяне составляли по стране в целом 34 процента населения. <���…> Это сведения десятой ревизии, то есть переписи 1858 года. <���…> В европейской части России крепостные крестьяне занимали 37 процентов населения, за Уралом их почти совсем не было. В составе крестьянства крепостные составляли половину (с колебанием примерно от 30 до 70 процентов по разным губерниям центра Европейской России)». Еще более определенно на протяжении всей книги она говорит о необоснованности утверждений о «забитости» русского крестьянства [137] Автору, детство которого прошло в сибирской деревне (о чем вспоминает М. М. Громыко), с подобной забитостью просто не было возможности встретиться. : «Прежде всего сам земледельческий труд – основа всей жизнедеятельности крестьянства – требует обширных познаний и большой квалификации в проведении разнообразных работ» [138] Фирсов Б. М., Киселева И. Г. Быт великорусских крестьян-землепашцев, с. 12. .

Вся практика крестьянского хозяйства отличалась гибкостью, приспособляемостью к конкретным условиям и вниманием к тончайшим деталям в обработке почв, в уходе за культурами, в сборе урожая. М. М. Громыко говорит об обширном и длительном коллективном опыте земледельцев, приспособленном к конкретной местности и постоянно проверяемом и улучшаемом опять-таки коллективно.

Наполненной жизненной силой, достоинством, умением трудиться и радоваться предстает русская деревня в этих архивных свидетельствах: «При благоприятных условиях уборка сена считается одною из приятнейших сельских работ. Время года, теплые ночи, купанье после утомительного зноя, благоуханный воздух лугов, – все это вместе имеет что-то обаятельное, отрадно действующее на душу. Бабы и девки имеют обычай для работы в лугах надевать на себя не только чистое белье, но даже одеваться по праздничному. Для девок луг есть гульбище, на котором они, дружно работая граблями и сопровождая работу общей песней, рисуются перед женихами», – приводит М. М. Громыко наблюдение, принадлежащее Селиванову [139] Селиванов В.В. Год русского земледельца. Зарайский уезд Рязанской губернии. // Письма из деревни. Очерки о крестьянстве в России второй половины XIX века. М., 1987. и продолжает:

«Лучшее праздничное платье ярких расцветок на общих покосах отмечено и в материалах по Орловскому уезду (Орловской губернии). Здесь на лугу составляли хороводы, играли на гармониках и пищинках или на жалейках (тростниковые дудочки). Особенное веселье молодежи начиналось, когда копнили: сначала сгребали сено в валы в сажень высотой, а затем группами катили эти валы под общую “Дубинушку” к тем местам, где предполагалось ставить копны. <���…> Сенокос продолжался дней двадцать, а то и растягивался на месяц, и соответствующий настрой сохранялся в течение всего этого времени» [140] Громыко М. М. Мир русской деревни. С. 39. .

Коллективный опыт, коллективный труд, в котором при жестком закреплении типа работы каждого (женщины готовят снедь, мужчины запрягают коней и т. п.) полно раскрываются творческие силы и способность радоваться. Честный и добросовестный труд – основа нравственных устоев общества. М. М. Громыко отмечает: «Во всех делах, связанных с жатвой и уборкой, сама атмосфера дружных совместных усилий воспитывала добросовестное отношение к работе». Совместный труд цементировал семью и она выступала как единый слаженный хозяйственный организм. Наличие домашнего скота делало необходимым осуществление постоянного ухода за ним, т. е. постоянное присутствие в доме кого-либо из членов семьи. «Любая крестьянская семья должна была заботиться и о скоте, без которого русский хлебопашец не мыслил свое хозяйство» [141] Там же, с. 45. .

Есть много работ, посвященных дому — символу единства семьи. Все эти символические элементы есть в русской избе. Один из авторов книги «Русские» (Л. Н. Чижикова) дает подробное описание этнографических особенностей строения дома у русских, проживавших в разных регионах страны, отмечая общие черты и смысловую нагрузку основных составляющих жилища: