Инна Джидарьян - Психология счастья и оптимизма

К сожалению, отечественная наука не располагает подобными исследованиями, поскольку долгие годы оставалась вне общего русла движения научной мысли в этой области знания, в то время как в западных изданиях, начиная с середины 1960-х годов, ежегодно публиковалось и продолжает публиковаться по нескольку десятков работ, посвященных проблемам счастья, субъективного благополучия и общей удовлетворенности жизнью [3] Так, один из ведущих специалистов в этой области знания, американский психолог Э. Дайнер, в частности, подсчитал, что за период с 1967 по 1983 г. было опубликовано свыше 700 работ по этой проблематике (Diener, 1984, p. 542). , количество отечественных работ на подобные темы за тот же период не превысит, пожалуй, и одного десятка. В основном это локальные и небольшие социологические исследования, посвященные отдельным сферам жизнедеятельности людей, таким, например, как работа, учеба, семейно-брачные отношения и т. д. Причем удовлетворенность в каждой из этих сфер не соотносилась с удовлетворенностью жизнью в целом.

В советское время проведению конкретно-научных исследований проблем счастья и общей удовлетворенности, как, впрочем, и многих других социально острых проблем обществознания, вряд ли могла способствовать идеологическая ситуация в стране, поскольку в обществе победившего социализма, где «и жизнь хороша, и жить хорошо», уже по определению не должно было быть несчастливых и неудовлетворенных жизнью людей. Однако и сегодня, когда идейно-политические барьеры и соответствующие догмы, казалось бы, устранены, ситуация с научной разработкой проблематики счастья существенно не улучшилась, хотя определенные подвижки, безусловно, произошли. Так, более четко обозначился общественный интерес к самой этой проблеме, появилось понимание ее значимости и актуальности разработки не только для социально-психологических теорий личности, но и для современного гуманитарного знания в целом.

О наличии такого интереса свидетельствуют, прежде всего, социологические опросы, которые широко и регулярно стали проводиться в стране многими недавно созданными службами, центрами, различными институтами по изучению социальных процессов и тенденций развития современного российского общества. Авторы многих таких опросов наряду с другими социально острыми вопросами нашего бытия периодически включают в них и вопросы, связанные со сферой субъективного благополучия и социального самочувствия граждан, фиксируя уровень их удовлетворенности или неудовлетворенности не только отдельными сторонами своей жизни, но и жизнью в целом. Так, например, с 1993 г. Всероссийский центр по изучению общественного мнения (ВЦИОМ) проводит ежегодные мониторинговые исследования населения страны по широкому кругу острых вопросов, публикуя их в журнале «Социологические исследования».

По результатам всех известных нам публикаций и интерактивных опросов, проведенных за десятилетний период реформ, складывается весьма удручающая картина о социальном самочувствии и настроениях в стране. Причем результаты всех этих опросов, несмотря на некоторые расхождения в формулировках вопросов, практически совпадают. На протяжении последних лет число неудовлетворенных жизнью устойчиво удерживается на уровне 73–75 %, в то время как прекрасное настроение отмечают только 3 % опрошенных. Общество давно живет в состоянии психического напряжения, неослабевающего раздражения, глобального недоверия, растерянности и во власти других отрицательных чувств. Как правило, нет уверенности в завтрашнем дне, отсутствуют идеалы, люди не чувствуют себя участниками событий, происходящих в стране. Чуть ли не каждый второй россиянин не верит в то, что когда-либо будет жить лучше. Социальное отчаяние в наибольшей степени присуще сегодня людям в возрасте 60 лет и старше, хотя чувства безысходности и пессимизма испытывает и значительная часть людей более молодого возраста (Мониторинг…, 1998; Бетанели, 1997; Сикевич, 1999).

Все это очень тревожно, поскольку речь идет о состояниях, ведущих к фрустрации и социопатии населения страны. И, к сожалению, проводимые ежегодные мониторинги и опросы не фиксируют пока заметных положительных тенденций и улучшений в морально-психологическом состоянии общества.

Однако социологические замеры психологического самочувствия и социальных ожиданий граждан на каждом конкретном этапе современного развития российского общества при всей их значимости и актуальности не могут заменить специальных научных исследований данной проблематики. Для специалистов важно раскрыть более глубокие основания того или иного состояния общественного сознания, важно выявить его разные формы и внутренние структуры, их личностные и нравственные потенциалы, определить различные взаимосвязи и детерминанты, механизмы формирования и динамику изменений.

Опыт проведения подобных исследований в отечественной науке, как уже отмечалось, весьма невелик. Наибольший интерес, с точки зрения обсуждаемой нами темы, представляет небольшое эмпирическое исследование К. Муздыбаева, в котором сделана попытка соотнести удовлетворенность жизнью, ощущение счастья и переживание смысла собственного бытия (Муздыбаев, 1981). Результаты исследования дали основание автору сделать общий вывод о том, что средняя удовлетворенность смыслом жизни намного ниже средней удовлетворенности жизнью в целом. Более конкретные результаты были получены им в отношении влияния различных социально-демографических факторов – прежде всего возраста и социального положения – на ощущение счастья и удовлетворенность жизнью рабочими ряда промышленных предприятий г. Ленинграда в конце 1970-х годов.

Для измерения удовлетворенности смыслом жизни К. Муздыбаев первым в нашей стране адаптировал оригинальный тест «Целенаправленности жизни» (Purpose in Live Test, сокращенно – PIL) Дж. Крамбо и Л. Махолика. Тест-опросник из 20 пунктов был разработан этими психологами еще в начале 1960-х годов для эмпирической валидизации логотерапевтической теории В. Франкла с центральным для нее понятием «стремление к смыслу». Тест PIL, который сами его создатели определили как «переживание индивидом онтологической значимости жизни», был вскоре использован многими другими исследователями в разных странах мира, подтвердившими не только основные положения логотерапевтической теории мотивации В. Франкла, как считает ученый, но и высокую валидность и надежность самой этой методики (Франкл, 1990, с. 26, 28).

Вторая русскоязычная версия теста PIL была несколько позже предложена Д. Леонтьевым с соавт. (Леонтьев, Калашников, Калашникова, 1993). Проведенный ими факторный анализ ранее уже адаптированного Е. Муздыбаевым опросника Дж. Крамбо и Л. Махолика позволил преобразовать последний в «многомерный тест смысложизненных ориентаций» (СЖО). Наряду с общим показателем осмысленности жизни он включает еще пять субшкал, три из которых отражают разные типы собственно смысложизненных ориентаций (1. Цели в жизни; 2. Процесс жизни или интерес и эмоциональная насыщенность; 3. Результативность жизни или удовлетворенность самореализацией), а две другие характеризуют, по мнению автора, определенные аспекты внутреннего локуса контроля (4. Я – хозяин жизни; 5. Жизнь или управляемость жизнью).