Светлана Шомова - От мистерии до стрит-арта. Очерки об архетипах культуры в политической коммуникации

© Шомова С. А., 2016

© Оформление. Издательский дом Высшей школы экономики, 2016

Современное понимание мира политического давно отошло от преимущественного направления аналитических интенций исключительно в сферу институциональных вопросов государства и власти. Сегодня в пространстве этого мира рассматривается весьма широкий комплекс процессов и явлений, и один из наиболее существенных векторов политологического знания все активнее смещается в сторону историко-философского и социокультурного понимания политики: «в центре внимания сегодня оказываются политическое сознание, ментальные феномены, символотворчество, представления, ценности, образная сфера и даже миры фантазий человека политического» [1] Щербинина Н. Г. Героический миф в конструировании политической реальности России. Автореферат дисс. … докт. полит. наук. М., 2008. С. 3. . При этом, делая ставку на интерпретирующий подход, получая новые знания путем выявления смыслов, современная наука исходит из того, что власть и политика в целом в обязательном порядке связаны с разнообразными коммуникационными процессами, происходящими в обществе, – скажем, французский исследователь Р. Тиксье-Гишар считает, что вообще все, что имеет отношение к коммуникации, одновременно подразумевает ту или иную форму власти: «Политика – фундаментальная сфера приложения коммуникации» [2] Цит. по: Лебедева Т. Ю. Паблик Рилейшнз. Корпоративная и политическая режиссура. М.: Изд-во МГУ, 1999. С. 72. . Можно сказать, что коммуникация в наши дни стала фактором, определяющим новый формат политических отношений, «системообразующим элементом политики и приобрела в ней новый онтологический статус, утратив былой вспомогательно-технический характер» [3] Соловьёв А. И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. № 3. С. 10. .

Подобную значимость в современном политическом дискурсе коммуникационные процессы приобрели по нескольким причинам. Во-первых, аккумулируя в себе разнообразные семиотические методы репрезентации значимых для общества феноменов, они стали тем самым полем, где осуществляется сегодня социальное и символическое конструирование реальности [4] См. об этом, например: Бенуас Л. Знаки, символы и мифы. М.: OOO «Издательство Астрель»; ООО «Издательство ACT», 2004; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995; Бурдьё П. Социальное пространство и символическая власть // THESIS. 1993. Вып. 2. (Дата обращения 10.11.2013); Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998; Поцелуев С. П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме // Полис. 1999. № 5; Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004; и др. – едва ли не единственно возможная в век симулякров и виртуальных образов форма предъявления политико-информационных смыслов. Во-вторых, в эпоху, когда формирование политических имиджей играет даже большую роль, нежели непосредственная передача политических сообщений, когда единственной подчас ипостасью лидера, участвующей во взаимодействии с публикой, оказывается его медийный образ, именно коммуникационное пространство политики превратилось в ту объемную структуру, где происходит символическое продвижение политического товара на «рынок» [5] См., например: Гринберг Т. Э. Политические технологии: ПР и реклама. М.: Аспект Пресс, 2005; Ильясов Ф. Н. Политический маркетинг. М.: ИМА-пресс, 2000; Кошелюк М. Выборы. Магия игры. Технология победы. М.: Макцентр, 2000; Соловьёв А. И. Политология. Политическая теория. Политические технологии. М.: Аспект Пресс, 2001; Цуладзе А. Формирование имиджа политика в России. М.: Книжный дом «Университет», 1999; и др. . Наконец, выражая самую сущность политики (которая в целом «не существует вне… различных способов взаимодействия ее носителей, вне коммуникативных процессов» [6] Ирхин Ю. В. Политическая коммуникация // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Литературоведение. Журналистика». 1996. № 1. С. 53. ) и постоянно развивая свои технологии, коммуникация обрела инвариантный характер и позволила обнаружить множественные методы воздействия на человека политического, определить возможности формирования или изменения его поведения на основе получаемой им информации [7] См., например: Denton R. E., Jr., Woodward G. C. Political Communication in America. N.Y., 1985; Pue L. Political Communication // The Blackwell Encyclopaedia of Political Institutions. Oxford; N.Y., 1987; Schadson M. Sending a Political Message: Lessons from the American 1970s // Media Culture and Society. L., 1997. Vol. 19. No. 3; Sinne K. Communication. Mass Political Behavior // Political Communication Issues and Strategies for Research. L., 1975. Vol. IV; Wolton D. Political Communication: The Construction of a Model // European Journal of Communication. 1990. No. 1; Вершинин М. С. Политическая коммуникация в информационном обществе. СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 2001; Грачёв М. Н . Политика, политическая система, политическая коммуникация. М.: НОУ МЭЛИ, 1999; Дойч К. Нервы управления. Модель политической коммуникации. М.: Мысль, 1993; Политическая коммуникация в постсоветской России: проблемы формирования и парадигмы развития / под общ. ред. Л. Н. Тимофеевой, Е. В. Лобзы. М.; Улан-Удэ: Республиканская типография, 2003; и многие другие. .

Естественной траекторией при последовательном движении по пути изучения политических коммуникаций стал повышенный интерес исследователей к «человеческому измерению» политики, к антропологическим, культурологическим, психологическим, семиотическим основаниям политических процессов не только как коммуникативного, но и как социокультурного феномена. Выстраивание логической смысловой оси «политика – коммуникация – социум – культура» , диктующей особого рода исследовательские подходы к изучению мира политического и создающей характерную парадигму научных взглядов на суть происходящего в политике [8] См. об этом: Шомова С. А. Политическая коммуникация: социокультурные тенденции и механизмы. М.: Изд-во ИНИОН, 2004. С. 6 и далее. , также оказалось вполне закономерным результатом развития актуального политического знания. Однако уже не закономерным, а крайне любопытным и даже парадоксальным видится нам тот факт, что, активно изучая самые разные аспекты обширной проблематики, заданной упомянутой осью (например, мифологическое мышление и политический миф [9] См.: Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996; Васич В. Н., Ширинянц А. А. Политика. Культура. Время. Мифы. М.: Диалог-МГУ, 1999; Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988; Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. М., 1990. № 2; Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990; Нечаев В. Д. Региональный миф в политической культуре современной России. М.: Изд-во Института Африки РАН, 1999; Полосин В. С. Миф. Религия. Государство. М.: Ладомир, 1999; Флад К. Политический миф. Теоретическое исследование. М.: Прогресс-Традиция, 2004; Хюбнер К . Истина мифа. М.: Республика, 1996; Шестов Н. И. Политический миф теперь и прежде. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005; Щербинина Н. Г. Героический миф тоталитарной России. Томск: Позитив, 1998; Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Инвест-ППП, 1996; и многие другие.