Геворг Мирзаян - Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры

Королевство Бахрейн – небольшое государство в Персидском заливе – находилось, по сути, на передовой шиитско-суннитского конфликта. Дело в том, что большая часть населения (до 50 %) являются шиитами, а к суннитам относится лишь 20 % жителей королевства (остальные – христиане, индуисты, буддисты). Однако именно к суннитам относится вся элита королевства, включая правящую династию аль-Халифа. Учитывая «пришлый» характер бахрейнских суннитов (их племена раньше жили в Саудовской Аравии), они всегда опасались за собственную власть, поэтому проводили целенаправленную дискриминацию бахрейнских шиитов. Так, если в 1971 году число высокопоставленных должностных мест было разделено между двумя конфессиями примерно поровну, то к 2001 году шииты занимали примерно 17 % таких мест, а в 2011-м лишь 5 %. В ряде секторов (нацгвардии, разведке) им служить было вообще запрещено – доходило до того, что из-за нехватки кадров местные власти набирали в службы безопасности не собственных шиитских граждан, а бывших солдат из Пакистана. Не пускали шиитов и в парламент через своеобразный вариант «джерримондеринга» – избирательные округа нарезались таким образом, что «шиитские» включали в себя куда больше избирателей, чем суннитские. В итоге от огромного шиитского района выбирался один депутат, а от ряда небольших суннитских – несколько.

Однако помимо внутренних мер защиты нужны были и внешние – власти королевства опасались, что помощь местным шиитам могут оказать их соплеменники из Ирана. И эти страхи имели под собой основания. Да, иранцы оспаривали суверенитет королевства. «Бахрейн – часть иранской территории. Он был оторван от Ирана в результате незаконного урегулирования, осуществленного, с одной стороны, шахом, а с другой – правительствами Соединенных Штатов Америки и Великобритании», – писал в 2007 году Хусейн Шариатмадари, советник аятоллы Али Хаменеи и главный редактор тегеранской газеты «Кейхан» [62] Е.С. Мелкумян. Реакция Бахрейна на заявление иранского политического деятеля. Институт Ближнего Востока. 14.07.2007 http://iimes.ru/rus/stat/2007/14–07–07c.htm . Да, большая часть религиозных лидеров бахрейнских шиитов получили образование в религиозном центре Ирана – городе Кум. Им просто негде было больше учиться, ведь другой шиитский «Оксфорд» – иракский Наджаф – контролировался антишиитским режимом Саддама Хусейна. Впитав проповеди иранских учителей, теперь они свободно говорят на фарси и считают себя последователями Верховного аятоллы Али Хаменеи. Однако среди шиитов было огромное количество светски настроенных людей, для которых национальность была выше религиозной сопричастности. «Мы хотим, чтобы в нашей стране были терпимость, гражданское общество, космополитизм и свободные СМИ», – говорил один из лидеров крупнейшей шиитской партии «Аль-Вифак» Джасим Хусейн [63] Bahrain Opposition No Pawn of Iran’s Mullahs, Shiite Leader Says. The Daily Beast. November 10, 2011 http://www.thedailybeast.com/articles/2011/11/10/bahrain-opposition-no-pawn-of-iran-s-mullahs-shiite-leader-says.html . И когда в феврале 2011 года под влиянием «Арабской весны» бахрейнские шииты вышли на «Жемчужную площадь» в центре столицы страны Манаме, они выступали именно с такими лозунгами, а не с призывами провести референдум по вхождению в Иран и даже (по крайней мере, поначалу) не с требованиями свергнуть просаудовскую суннитскую династию. Ведомые своими политическими лидерами, шииты требовали лишь прекращения дискриминации, а заодно и отставки символа этой дискриминации – премьер-министра страны и дяди действующего короля. Король Хамад дядю не сдал и, когда диалог зашел в тупик, а среди демонстрантов стал распространяться лозунг «Хамад, уходи», обратился за помощью к Саудовской Аравии. И 14 марта 2011 года «для помощи в обеспечении безопасности мирных жителей и инфраструктурных объектов» [64] Евгения Новикова. Король не справился с ситуацией. 16 марта 2011 г. http://expert.ru/2011/03/16/korol-ne-spravilsya-s-situatsiej/ в страну был введен 1,5-тысячный экспедиционный корпус из Саудовской Аравии и ОАЭ (формально это была, конечно, операция ССАГПЗ). В итоге уже 16 марта революция была разогнана, несколько десятков человек погибло, а до 1,5 тысячи шиитов оказались под следствием. Символ революции – монумент с жемчужиной в центре столицы – был снесен.

За счет подавления восстания в Бахрейне Эр-Рияду удалось не только нанести имиджевый удар по Ирану, продемонстрировать всем окружающим собственную безнаказанность и доказать всем свою готовность силой поддерживать в Заливе антииранский статус-кво. Саудовская Аравия фактически взяла под полный контроль это королевство, отодвинув от власти всех представителей элиты, которые выступали за суверенную экономическую и политическую линию. В их числе оказался и кронпринц Салман, до начала Жемчужной революции пытавшийся добиться экономической независимости Бахрейна от Саудовской Аравии. В результате сейчас под чутким надзором саудовских войск (которые до сих пор присутствуют в Бахрейне) местные официальные лица во всех вопросах учитывают интересы южного соседа – вплоть до того, что слово «Иран» в разговорах с ними является чуть ли не табуированным. Королевство прилежно голосует за все инициативы Саудовской Аравии в ССАГПЗ. И даже (в отличие от всех других стран Залива) позитивно восприняло идею бывшего саудовского короля Абдаллы «перейти от этапа интеграции к полноценному союзу» во главе, естественно, с Эр-Риядом. «Сейчас Бахрейн – зависимая от Саудовской Аравии страна Залива. У местных властей нет даже возможностей для маневра», – говорит Леонид Исаев.

Помимо сокрушения контрреволюции в Бахрейне Саудовской Аравии удалось нанести Ирану еще несколько менее болезненных, но все-таки эффективных ударов (например, через стимулирование гражданской войны в Сирии или поддержку суннитских боевиков в Ираке, воюющих против проиранских шиитских властей этой страны). Однако иранцы смогли нанести контрудар, который не только обнулил все предыдущие саудовские достижения, но и создал для королевства двух святынь головную боль на годы вперед. Они сделали все возможное для того, чтобы КСА втянулось в йеменский конфликт.

Еще недавно казалось, что Саудовская Аравия контролирует Йемен. После начала в стране местного этапа «Арабской весны» и отставки дружественного Саудовской Аравии президента Али Абдаллы Салеха (правившего Северным Йеменом с 1978-го, а объединенным – с 1994 года) к власти был приведен временный глава государства, полностью подконтрольный Эр-Рияду Абд-Раббо Мансур Хади – абсолютно неконфликтный политик, бывший заместитель Салеха, получивший прозвище «молчаливый вице-президент». Однако власть он удержать не сумел – в отличие от предшественника, президент Хади не мог лавировать между интересами конгломерата йеменских племен. Ему не удалось выполнить ни одну из поставленных перед ним задач – ни завершить национальный диалог (который должен был объединить различные йеменские группировки), ни провести федерализацию страны. К тому же его тесная связь с радикальными исламистами, навязывающими йеменцам саудовский ваххабизм, встречала резкое сопротивление племенных вождей. В итоге президент Хади (который после февраля 2014 года потерял даже формальную легитимность, поскольку срок его временного президентства закончился) настроил против себя огромное число уважаемых людей, в том числе и тех, кто до этого воевал друг с другом. В итоге два влиятельных бывших противника – Всеобщий национальный конгресс во главе с Али Абдаллой Салехом (чей клан новые власти стали слишком сильно притеснять, а самого Салеха хотели посадить) и группировка «Ансар Аллах», состоящая из хуситов (движение шиитов-зейдитов из Северного Йемена), объединили свои усилия. В 2014 году хуситы при поддержке Салеха вошли в столицу страны – Сану. Хади оказался под домашним арестом, однако в феврале смог бежать из президентского дворца на юг и подал в отставку.