А. Гостев - Глобальная психоманипуляция. Психологические и духовно-нравственные аспекты

Удачным применением информационно-психологического воздействия на население стало употребление киевскими властями понятия «отечественная война». Многие украинцы, в частности, убеждены, что ополченцы Донбасса сражаются вместе с российскими войсками за Януковича.

Для анализа тематики информационно-психологических войн полезна метафора игры людей в виртуализирующемся политическом и социально-экономическом пространстве, правила которых им навязываются. Человек, принимая «правила игры», строит виртуальные миры и постепенно становится профессиональным игроком. Признаком виртуализации сознания является восприятие общественной жизни в виде некоего «спектакля», который люди созерцают на «сцене» городов и стран, не вопрошая о том, кто является его автором. В этом и воплощается психология «человека играющего». Международное право, международные организации, мировая дипломатия и международные форумы в еще большей степени превратились в отрежиссированные театральные постановки. Для многих реальностью становятся задаваемые имаго-символосферой образы, смешанные с проекциями собственных фантазий, социальных иллюзий. «Театр психоманипулятивного абсурда» делает ставку на пассивность, дезинформированность, виртуализированность своей аудитории. Подмены понятий, создание терминов, призванных отражать «новую реальность», помогают политическим играм в мире (Панарин, 2000). В «тотальном мире спектакля-игры» все становится игрой, а сам игрок попадает в игровую зависимость. Современные же информационные технологии удовлетворяют возрастающие игровые потребности людей. Человеку все труднее заметить подмены, поскольку в игре реальное и виртуальное смешаны. Но «мир игры», указывает политолог А. И. Неклесса, при определенных условиях (в том числе и организуемых информационными манипулятивными воздействиями) может выпустить на волю «мир распада» (Глобальное сообщество…, 2000, с. 136).

Книги американского социолога Джозефа Овертона показывают и раскрывают тонкие психоманипулятивные технологии, – в частности, обозначают техники сознательной манипуляции рамками общественной дискуссии. «Окна Овертона» (Overton window) является концепцией о наличии рамок допустимого спектра мнений в публичных высказываниях с точки зрения общественной морали. В этом смысле можно говорить об «окне дискурса». Согласно модели Овертона, в жизни конкретного общества в каждый момент времени некоторые идеи составляют действующую в общественном сознании норму (точка отсчета). Остальные идеи либо входят в диапазон допустимых, либо нет.

Овертон описал процесс изменения отношения общественного сознания к традиционно неприемлемым для него, отторгаемым идеям и социальным представления. Эти идеи под воздействием определенной психотехнологии становятся не только приемлемыми, но в итоге законодательно закрепленными.

Овертон утверждает, что в обществе существует некое «окно возможностей» в признании чего-то: от немыслимого, полностью отвергаемого, совершенно чуждого общественной морали, через статус радикального, далее приемлемого, разумного – до принятого массовым сознанием. Иными словами, некие идеи, представления, проблемы могут обсуждаться, публично поддерживаться, пропагандироваться или нет. Организованные информационно-психологические воздействия вызывают динамику в общественном мнении. И, как результат данной психоманипуляции, в обществе начинает обсуждаться нечто ранее неприемлемое для его членов. Затем люди начинают считать это уместным и в итоге смиряются, перестав видеть проблему.

После смерти Овертона его концепция в основном развивалась в русле воздействий политических событий и медиадискурса. Было показано, что наиболее устойчивые сдвиги политического дискурса являются следствиями глубоких социально-политических изменений в обществе.

Для иллюстрации данной технологии обратимся к совершенно неприемлемой, запретной для обсуждения теме каннибализма. Предполагается следующая последовательность информационно-психологических акций по продвижению данной темы в общественное сознание (Горжалцан, 2014):

1. Перевод темы в область «свободы слова». Можно для начала на научном симпозиуме рассмотреть историю предмета, обсудить «обряды племен Полинезии», ввести в научный оборот авторитетные высказывания о людоедстве. Далее в интернете появляется «Общество каннибалов». Запускается образ «плохих каннибалов», который будет соотнесен с теми, кто «призывает сжигать на кострах не таких, как они». Тема введена в оборот, табу десакрализовано.

2. Перевод темы в область возможного. Цитирование научных авторитетов продолжается. Отказывающиеся обсуждать тему объявляются ханжами. Название темы переформулируется, и каннибализм становится сначала антропофагией, а потом антропофилией. Новые названия уводят суть проблемы от её обозначения, лишают оппонентов опоры на язык. Параллельно создается прецедент (исторический, мифологический, выдуманный), например, легенда о матери, напоившей своей кровью умирающих от жажды детей.

3. В общественном сознании создаётся «поле боя» за проблему. Декларируется, что «желание есть людей генетически заложено в природе человека», «в определенных обстоятельствах съесть человека бывает необходимо», «есть люди, желающие, чтобы их съели», «свободный человек имеет право решать, что ему есть», «пусть каждый решит, кто он – антропофил или антропофоб», и т. п. «Ученые» и журналисты доказывают, что человечество на протяжении всей своей истории время от времени поедало друг друга. Тема забалтывается журналистами, ведущими телепередач и т. п. От дискуссии отсекаются авторитетные противники происходящего абсурда. Создается положительный образ современного каннибала: «антропофилы придерживаются строгой морали». На крайних флангах размещаются радикальные сторонники и противники людоедства. Из людей, не согласных с де-табуированием людоедства, создают образ агрессивных, «фашиствующих ненавистников», призывающих уничтожать людоедов, коммунистов и негров. Присутствие в СМИиК обеспечивают всем, кроме противников легализации каннибализма. Антропофилы же осуждают «фашистов всех мастей».

4. Перевод темы в категорию популярной. Тема выводится в топовую и начинает самовоспроизводиться в массмедиа, шоу-бизнесе и политике, проникает в телевизионные новости и ток-шоу. Людей едят в кинопрокате, в текстах песен и видеоклипах.

5. При переводе темы в сферу актуальной политики начинается подготовка законодательной базы. Публикуются социологические опросы, «подтверждающие» высокий процент сторонников легализации каннибализма. Политики начинают публично высказываться за законодательное закрепление антропофилии. В общественное сознание на фоне усиления пропаганды толерантности вводится догма – «запрещение поедания людей запрещено». Здоровые силы общества еще как-то сопротивляются, но в целом общество сдалось. Тема неизбежно докатится до школ и детских садов; следующее поколение вырастет с идеей людоедства как нормы.