Леонид Китаев-Смык - Организм и стресс: стресс жизни и стресс смерти

Сразу после первого эксперимента с много суточным вращением в квартире-центрифуге с моим участием в качестве подопытного-испытуемого (вращение в течение трех суток со скоростью 24 градуса в секунду) я почувствовал странное нарушение устойчивости при ходьбе. Чтобы понять, что произошло, я, прогуливаясь рядом со зданием, в котором размещалась центрифуга, пошел по железнодорожному рельсу (железнодорожный служебный путь подходил к зданию с центрифугой). Пытаясь идти по рельсу, я почувствовал, что утратил способность балансировать при ходьбе. Каждое качание в сторону становилось безостановочным и вело к тому, что я оступался, сойдя с рельса. После окончания трехсуточного вращения эти нарушения дисбаланса при ходьбе исчезли ( Китаев-Смык, Галле, Корсаков, Бирюков, Гаврилова, Устюшин, Харитонов и др., 1968).

Для изучения этого феномена M.Л. Харитоновым было сконструировано оригинальное устройство, регистрирующее скорость, частоту и амплитуду качаний при «ходьбе по рельсу». Это устройство использовалось в последующих экспериментах с многосуточным вращением. Типичные изменения в билатеральной системе организации движений при ходьбе, возникавшие из-за дезадаптации (а затем реадаптации) координированности движений в измененном гравиинерционном пространстве, появлялись и у Ко-ва (рис. 3).

Сходные явления были обнаружены и у космонавтов после возвращения из много суточных орбитальных полетов.

Во время активных боевых действий опасно и нетерпимо у солдат и офицеров нарастание вторичной стрессовой эмоционально-поведенческой пассивности.При этом возможен быстрый переход стрессового кризиса второго ранга в стрессовый кризис третьего ранга с активизацией«болезневидных» вегетативных стрессовых реакций. Такая стрессовая активизация вегетатики ведет к реальным заболеваниям внутренних органов. (Это уже – болезни стресса, то есть стрессовый кризис третьего ранга. О его вегетативных компонентах подробнее в третьей главе.) Известно, что во время кровопролитнейших боев в начале 1995 г. увеличивалось число солдат и офицеров, поступавших с фронта в госпитали с небоевыми заболеваниями: с воспалением легких, гастритом, осложненным гриппом, тяжелым фурункулезом и нервно-психическими расстройствами. Многие из них после излечения вернулись в строй и были «вынуждены», участвуя в затяжных боях, вновь оказаться в состоянии стрессового кризиса третьего ранга, то есть пораженными болезнями стресса.

Заметим, что в «нормальных» войнах (то есть без такого бессмысленного и неоправданного кровопролития, как это было в Чечне с января по апрель 1994 г.) в наступающих войсках уменьшается количество заболеваний внутренних органов.

Однако при уменьшении количества легко излечимых внутренних болезней стресса во время боев в ходе Великой Отечественной войны отмечено возникновение стрессовых болезней внутренних органов, неизлечимых в боевых условиях. Например, у молодого, раньше не болевшего солдата после боевой психологической травмы (БПТ) во время отступления возникла язва желудка «величиной с ладонь», обнаруженная при посмертном вскрытии (в мирной жизни язвы желудка бывают диаметром несколько миллиметров); у ранее здоровых солдат при БПТ внезапно возникали гипертонические кризы с повышением артериального давления до 280/150 мм ртутного столба, практически не излечимые в боевой обстановке того времени (Опыт советской медицины…, 1949).

Такое течение болезней стресса – это уже вегетативные проявления смертоносного (квазисуицидального) стрессового кризиса четвертого ранга, развившегося, минуя стрессовый кризис второго ранга, когда защитно-стрессовое пассивное поведение сопровождается всего лишь ощущением болезненной слабости, и минуя стрессовый кризис третьего ранга, когда болезненные процессы еще не становятся смертельно опасными (см. подробнее главу 3).

Во время продолжительного участия в боях уже на пятом месяце стрессовая активность одних солдат и пассивность других (то есть стрессовый кризис первого ранга, см. раздел 2.1.7) становились менее заметными потому, что более явными стали различия солдат по их способности выживать, не быть убитыми, и по успешности их боевых действий ( Китаев-Смык , 1995 а, б, 1996 а, б, в, г, 2001). Многие солдаты стали обстрелянными, освоившими науку воевать. Офицеры называли их «состарившимися». Солдаты звали себя «старичками». Стрессовую трансформацию их поведения и личности можно считать конструктивной (в боях «созидающей» их жизнь). Изменения поведения и личностных особенностей, которые приобрели в ходе жестоких боев другие солдаты, сделали их менее приспособленными к боевой обстановке, чем они были, прибыв на фронт. Такие неблагоприятные изменения можно назвать деструктивными (разрушительными).

« Старички» психологически ориентированы на жизнь. Они более опрятны, чем другие, лучше следили за оружием, охотно овладевали новыми (для них) его видами (рис. 8).

В бою устремлены на победу и выживание. К пленным и местным жителям – чеченцам лояльны. Их страх, как правило, адекватен опасности. Смерть страшна, но она не ввергает в уныние. Убивать стало привычным.

Недавнее, довоенное прошлое для «старичков» оставалось близким, хотя они себя чувствовали очень изменившимися.

– До фронта я был несмышленыш (салажонок, мальчишка), – говорят они про то, что было всего лишь полгода назад.

Думая о прошлом, сожалели о юношеском порочном своем легкомыслии. Думая о будущем, «старички» видели себя семейными, с детьми, ублажающими будущую жену и родителей. У меня создавалось впечатление, что их устремленность (это у восемнадцати-двадцатилетних!) к жизни, возникшая при виде смерти и смертной угрозы, продуцировала в их представлениях благополучное, даже красивое продолжение их собственной жизни – в жизни рожденных ими детей, во всеобщем и мирном благополучии.

Рис. 8.Солдат-срочник Н. Пассионарная личность. Фото в январе 2000 г. в районе Черноречье, на окраине г. Грозного (фото автора)

Место дислокации их войсковой части для «старичков» стало привычным, не вызывало у них особых эмоций. Как и все иные психологические типы солдат, «старички» тяжело переживали свою изолированность от мира. Везде, где тогда побывал в Чечне автор этой книги, солдаты были лишены радио, газет и писем, не знали, что происходит дома, в мире, известно ли там хоть что-то об этой войне, об их войне. Часто они не знали, где и какие у них свои военные «соседи». А про чеченцев-врагов солдаты узнавали лишь по опыту боевых столкновений с чеченскими боевиками да по занесенным невесть откуда небылицам и слухам о них.