Валерий Лейбин - Синдром Титаника

В его голове возникали какие-то мысли, но уже было не до того, чтобы облечь их в определенную форму и о чем-то подумать. Время от времени, вяло сопротивляясь уставшему телу, они еще просачивались в сознание, искорки которого то вспыхивали, то затухали. Наконец, мысленный процесс завершился, чуть заметные всплески сознания перестали высекать какие-либо искорки, окончательно погасшие в наступившей тьме. Не освещаемая никаким лучом света темнота настолько поглотила сознание, что его Я исчезло, растворилось.

Бессознательное властно ворвалось в царство сновидческих видений. Оно подхватило тело, заметалось в душе и воззвало к духу. Влекомое бессознательным, это триединство стало претерпевать такие метаморфозы, которые в какой-то сюрреалистической манере превращались в разноцветные маски, расплывающиеся разнообразными пятнами по белому экрану сновидений.

Безвременность бессознательного превратила прошлое, настоящее и будущее во что-то единое, не поддающееся расчленению. Действующее по своим собственным закономерностям бессознательное вихреобразное движение все глубже и глубже втягивало в свою воронку прошлые мысли, ощущения и переживания. Достигнув своего дна, все это с какой-то неистовой силой неожиданно дало искрометный всплеск, взметнувшийся на поверхность воронки и замедливший ранее интенсивное вращение. В результате этих пертурбаций мозаичные пятна на экране сна стали обретать более или менее стройные очертания и формы.

Исходящий откуда-то издалека знакомый голос назвал Левина по имени. Голос принадлежал ангелу, грациозно и не спеша приближающемуся к нему. Взглянув на него немного встревоженно, но ласково, ангел нежно коснулся своим крылом его плеча и снова назвал по имени. Левин тут же встрепенулся, открыл глаза и…

День второй, воскресенье.

Перед Левиным стояла его жена, которая вчера сопровождала его в больницу и которая сегодня пришла его навестить. Это она, увидев его сидящим на горизонтально распростертой металлической трубе и греющимся на солнышке с закрытыми глазами, назвала его по имени и осторожно коснулась плеча.

Это был не сон, а явь. Подставив лицо апрельскому солнцу, Левин не спал, а предавался воспоминаниям о минувшем дне.

– Ты чего тут делаешь? – мягко спросила жена, нежно целуя его.

– Совмещаю приятное с полезным. Отдыхаю после обеда, принимаю солнечные ванны и перебираю в памяти эпизоды вчерашнего дня.

– Ну и молодец! Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи?

– Все нормально. Жив, здоров, лежу в больнице. Как говорится, несмотря на все старания врачей, больной остался жив.

– Все бы тебе шутить. Я спрашиваю серьезно. Может быть, мне пойти к врачам и узнать от них всю правду, а то ведь ты ничего толком не расскажешь.

– Успеется, – остановил Левин жену. – Во-первых, я действительно чувствую себя вполне нормально. Во-вторых, сегодня воскресенье, и лечащие врачи отдыхают от трудов праведных. Тем более что меня осмотрел только дежурный врач, а персонально лечащего пока нет. В понедельник я наверняка познакомлюсь с лечащим врачом, который будет заботиться о моем здоровье. Так что не беспокойся. Давай лучше погуляем по территории больницы, и заодно я познакомлюсь с местностью, чтобы при случае знать, куда идти.

– Куда это тебе надо идти?

– Вот врачи выпишут из больницы, ни тебя, ни кого из детей не будет и, зная выход из сего заведения, я спокойно побреду домой.

– И не думай об этом, – твердо сказала жена.

– Не думать о том, что вскоре буду дома? – чуть иронически обронил Левин.

– Конечно, будешь. И чем скорее, тем лучше. Но не рассчитывай на то, что никого из нас не окажется при выписке из больницы. Даже не надейся на это.

Слегка пошутив по этому поводу и взявшись за руки, они пошли осматривать территорию больницы. Гуляли, разговаривали, обсуждали некоторые детали быта и возможности реализации тех планов, которые совместно строили до того, как Левину пришлось воспользоваться услугами «скорой помощи».

Погуляв по территории, остановились, чтобы присесть на приглянувшуюся скамейку, расположенную в некотором уединении около небольшого здания. Ласковое апрельское солнце нежно обдавало их своим теплом, и они на протяжении получаса вели оживленную беседу. Потом Левин проводил жену до входных ворот.

Договорились, что она придет завтра во второй половине дня, когда можно будет поговорить с лечащим врачом.

Проводив жену, Левин вернулся к строению, в котором располагалось неврологическое отделение. Идти в палату не хотелось. Солнце по-прежнему пригревало и как будто призывало к тому, чтобы изголодавшиеся за зиму по теплу простые смертные не покидали его объятий. Да и весенний пьянящий воздух отбивал всякую охоту возвращаться в больничную палату. Поэтому Левин снова обосновался на металлической трубе, вслушиваясь в щебет птиц, которые прыгали по веткам деревьев, еще не одетых в зеленый наряд, но уже готовых вот-вот обрести его.

Посидев с полчаса, хотел было возвратиться в свою палату. Но тут заметил, что по дороге к корпусу идет его взрослая дочь. Он с радостью принял ее в свои объятия. Так получилось, что, как и жена, она тоже захотела навестить Левина. Оказывается, она не смогла прийти в то время, когда была его жена, поскольку ей необходимо было сделать какие-то неотложные дела.

Что называется, нет худа без добра. В силу сложившихся обстоятельств Левин имел возможность в разное время пообщаться и с женой, и с дочерью. По-своему это было отрадно и удобно, так как с женой они обсуждали одни темы, а с дочерью можно было поговорить о другом.

Чтобы не сидеть на металлической трубе, как птицы на жердочке, Левин предложил прогуляться. Они с дочерью совершили тот же маршрут, что и с женой. Походили по асфальтовым дорожкам, обменялись мнениями по целому ряду вопросов. Провели вместе около сорока минут.

При расставании она передала ему целлофановый пакет, в котором оказались не только фрукты, но и три небольших, газетно-журнального типа издания, специализирующиеся на подборке и воспроизведении различных анекдотов. Подобный выбор не был случайным, поскольку, зная пристрастие отца к юмору и анекдотам, дочь решила не просто преподнести легкое чтиво, отвлекающее от серых будней больницы, а доставить удовольствие и пополнить его коллекцию анекдотов, которая хранилась в его памяти. И еще она передала ему закрепленные на планшете отдельные листки бумаги, составляющие что-то вроде записной книжки, куда можно было бы заносить свои разрозненные мысли.

Как оказалось, последнее приобретение было весьма удобным, поскольку можно было, сидя в кровати, не только предаваться различным размышлениям, но и письменно фиксировать их. Жена и дочь прекрасно знали как о его пристрастиях к анекдотам, так и о творческой деятельности, нередко выражающейся в стихотворчестве. Идея с планшетом, содержащим листки бумаги и ручку, принадлежала жене. Именно она нашла у себя это устройство и через дочь передала его Левину.