Валерий Лейбин - Синдром Титаника

Сосед по столу уткнулся в свою уже пустую тарелку, кусочком белого хлеба дочиста обтер ее и даже облизнул свои пальцы. Поскольку Левин не собирался покушаться даже на аппетитно выглядевшую сосиску, отдав предпочтение тушеным овощам, то у него промелькнула мысль предложить эту сосиску соседу по столу. Он хотел было уже это сделать, но его угрюмый вид с явно выраженным неудовольствием на лице остановил Левина от подобного предложения. Сосед допил чай, ни слова не говоря, встал из-за стола и при этом чуть не уронил стул, который успел подхватить проходящий мимо мужчина. Ничего не замечая вокруг себя, сосед стал выходить из столовой, выделывая ногами какие-то немыслимые зигзаги. Пошатываясь из стороны в сторону, он свернул в коридор и исчез из поля зрения.

«Везет же мне, – подумал Левин про себя. – И в обед, и в ужин оказался в такой доброжелательной, разговорчивой компании!».

Оглянувшись вокруг, он заметил, что некоторые столы освободились и, кроме той компании щебечущих женщин, которые продолжали оживленно беседовать между собой, все остальные пациенты были не только молчаливы, но и какими-то подавленными и надломленными. Было очевидно, что болезни полностью завладели этими людьми и их физическое, а главное психическое состояние не только оставляет желать лучшего, но и требует врачебного вмешательства.

Поэтому, не поддаваясь гнетущей атмосфере, которая царила за столами, Левин сказал себе: «Спокойно. Не стоит принимать только что сидящего напротив тебя мужчину за некоего странного типа. Он такой же пациент, как и ты. Возможно, что со стороны и ты выглядишь не лучше его. Поэтому принимай все, как есть.

Наблюдай, но не делай поспешных выводов. В принципе все хорошо. Пребывание в больнице отнюдь не украшает человека. Главное – не поддаваться плохому настроению и не видеть в окружающих пациентах, точно так же, как и ты, попавших в передрягу, чудаков.

Напротив, при случае, если представится такая возможность, следует помочь тому из обитателей больницы, кто впал в уныние или не рассчитывает на свои собственные силы. Но в то же время нет необходимости навязывать кому-то, пусть даже нуждающемуся в этом, свои представления о жизни как источнике возможной реализации внутренних потенций.

Относись с уважением к любому состоянию человека, находящегося в больнице. В том числе не осуждай и своих соседей по палате. А то твои наблюдения над Виталием и Николаем напоминают негласную критику в их адрес. Ты воспринимаешь их, как будто находишься на каком-то троне. Как будто свысока поглядываешь на них».

Пока, сидя в столовой и допивая чай, Левин выслушивал от самого себя собственные предостережения и даже порицания, направленные в свой адрес, в глубине души заверещал другой голос. В противоположность первому умонастроению он стал говорить иное: «Разве я свысока смотрю на окружающих здесь меня людей, включая Виталия и Николая? Ничего подобного. Я просто фиксирую их поведение и манеру говорения. Нисколько не осуждаю. Напротив, стараюсь понять их психологию и то, как по-разному могут проявлять себя люди, вырванные из привычного окружения и, к сожалению, попавшие в больницу».

– Как будто ты знаешь, как они ведут себя в повседневной жизни, в домашней обстановке, – проявил себя другой голос, выступающий в качестве обвинителя.

– Разумеется, не знаю, – вступился защитник. – Ведь я с ними не знаком и впервые увидел их несколько часов назад в шестиместной палате, в которой оказался не по своей воле.

– То-то и оно, – встрял обвинитель. – Сиди спокойно, не дергайся и сопи в две дырочки.

– Но я же не собираюсь обрушивать свои психоаналитические знания на находящихся в больнице пациентов!

– Только этого тебе не хватало! Ты сам оказался в роли пациента. Вот и будь им! Не лезь, куда не следует.

– Да я и не собираюсь делать что-либо из ряда вон выходящее. Просто понаблюдаю за другими, чтобы соотнести увиденное с самим собой.

– Тогда другое дело. И еще одно. Ты – пациент и поэтому отнесись с должным уважением к тем врачам, с которыми тебе придется столкнуться здесь. Забудь хотя бы на время пребывания в больнице, что ты – психоаналитик.

– Само собой разумеется. Только это ой как не просто сделать.

– А ты постарайся, и все будет нормально».

Пока в глубине души Левина обвинитель и защитник произносили свои речи, ужин закончился и все обитатели столовой покинули ее. Он очнулся от внутренней перепалки лишь тогда, когда раздатчица, возможно, специально грохнула большой полупустой кастрюлей, тем самым давая понять, что пора выметаться из столовой. Ведь ей надо успеть еще разнести ужин по палатам для лежачих больных.

Захватив с собой кружку и ложку, Левин добрался до своей палаты, тщательно вымыл их, положил в прикроватную тумбочку. Виталий лежал на кровати, готовый в любую минуту, как только в палату войдет раздатчица и принесет ужин, перебраться к столу. Николай дремал, лежа на спине и выставив свой необъятный живот на всеобщее обозрение.

Чтобы не смущать своих соседей по палате в процессе поглощения ужина, Левин, как и во время обеда, решил покинуть их. Впрочем, Виталий вряд ли испытывал бы какое-либо смущение от присутствия кого-либо в момент его трапезы с Николаем. А последнему, судя по его виду и поведению, все было, как говорится, по барабану. Поэтому стремление Левина покинуть палату было связано скорее с желанием совершить променад после не столь тяжелого ужина, чем с беспокойством по поводу возможного смущения соседей по палате.

Выйдя в коридор, он совершил несколько малых кругов, не решаясь пройтись мимо реанимационного отделения. Шел медленно, останавливаясь перед некоторыми комнатами и читая различные таблички, инструкции и распоряжения, которые были вывешены на дверях комнат или на стендах. Пробежался глазами по инструкции, извещающей о том, что необходимо делать в случае пожара. Узнал, что после 14: 00 родственники пациентов могут обратиться к лечащему врачу за информацией о состоянии больного и курсе его лечения. На висящем на стене стенде обнаружил, помимо ряда советов обитателям больницы, благодарственные строки тех пациентов, которые отдавали должное лечащим врачам и медсестрам. Одна пациентка в восторженных тонах написала о том, что фактически родилась заново и всю оставшуюся жизнь будет благодарить судьбу, что попала в эту больницу, где такие замечательные врачи. Из распорядка дня, висевшего около двери столовой, узнал, что сдача крови на анализ происходит с восьми до девяти часов утра.

После прогулки по коридору, сочетающей в себе хоть какое-то движение с приобретением информации, вернулся в свою палату. К тому времени Виталий и Николай давно покончили с ужином и каждый лежал на своей кровати. Первый лежал поверх одеяла и смотрел в потолок. Второй накрылся одеялом и, судя по расслабленному состоянию и закрытым глазам, готов был вновь отдаться объятиям Морфея, на время прерванным ужином.