Ярослав Зорин - Гипнотизм и психология общения

В последующие 100 лет прогресс в изучении гипноза был чрезвычайно медленным. В Советском Союзе на основе учения И. П. Павлова возникла своя теория гипноза, согласно которой в головном мозгу словесным внушением или какими-либо монотонными раздражителями создается сторожевой пункт на фоне общего торможения мозговой коры. Этот сторожевой пункт, или зона раппорта, как его стали называть впоследствии, связывал человека, находящегося в гипнотическом сне, с тем, кто его загипнотизировал. Степень глубины гипнотического состояния определялась тремя фазами: уравнительной, парадоксальной и ультрапарадоксальной.

В первой фазе все условные раздражители, как сильные, так и слабые, действуют одинаково. В парадоксальной фазе сильный раздражитель или вызывает слабую реакцию, или не вызывает никакой, а слабый раздражитель вызывает сильную реакцию. В ультрапарадоксальной фазе реакция может быть достигнута с помощью негативного раздражителя, на который клетки коры головного мозга в состоянии бодрствования не реагируют. Эту фазу И. П. Павлов назвал фазой внушения.

К. И. Платонов в своей книге «Слово как физиологический и лечебный фактор» (1955) говорит, что «фазовые состояния» скоротечны в физиологических состояниях, а в патологических они могут длиться неделями и месяцами. То есть гипноидные фазы могут рассматриваться и как физиологический субстрат неврозов или психозов, и как «нормальная форма физиологической борьбы против болезненного агента».

Слово, согласно павловскому учению, рассматривается как сигнал столь же материальный, как любой физический стимул. При этом оно не принимает во внимание бессознательную сферу в жизни человека. И кроме того, межличностные отношения строятся не только на речевой основе. В 1950 году на сессии двух академий (АН СССР и АМН СССР) было официально признано главенство павловской физиологии в медицине и рекомендовалось изучение и использование гипноза в психотерапии.

С 1956 года психология вступила на путь реабилитации и начала постепенно освобождаться от засилья физиологии. 8–12 мая 1962 года авторитетное собрание Академии медицинских наук и Академии педагогических наук в Москве официально реабилитировало психологию. Некоторые исследователи того периода подчеркивают, что павловская теория не объясняет полностью гипноза. Чехословацкий исследователь павловского направления Хорваи писал: «Павловская теория гипноза – не догма. Павлов недостаточно обработал свои идеи… некоторые из них только гипотетичны». Но все эти идеи послужили отправной точкой для новых исследований.

Очевидно, что ситуация, в которой проводится сеанс гипноза, влияет не только на пациента, но и на экспериментатора. В этом случае гипноз можно рассматривать как «сумасшествие вдвоем», где каждый вовлеченный в гипнотические отношения играет ту роль, которую другой от него ожидает. Пациент ведет себя так, как будто он не может сопротивляться внушениям гипнотизера, а тот играет роль всемогущей особы. Например, если пациент испытывает внушенные галлюцинации, то гипнотизер ведет себя так, будто эти галлюцинации отражают реальные явления.

Другими словами, успех сеанса гипноза во многом определяется степенью вовлечения гипнотизера и пациента в проводимый сеанс. В идеальном случае врач и пациент становятся одним целым, когда оба находятся в гипнотическом состоянии и их действия синхронны. Различия между ними в этот период состоят в том, что врач действует в соответствии со своей программой, а пациент, являясь пассивной частью этого дуэта, такой программы не имеет. Далее, сознание врача в этот период находится в расщепленном состоянии, одна часть которого оказывается в глубоком гипнотическом состоянии и отождествлена с состоянием пациента, а другая – в состоянии относительного бодрствования и управляет ситуацией. В случае нарушения этих условий сеанс гипноза нередко заканчивается неудачей. Вот как пишет об этом Леон Черток в своей книге «Гипноз»: «Это взаимное влияние гипнотизера и гипнотизируемого ярко проявилось в случае, когда экспериментатор был предубежден против пациента, полагая, что он является симулянтом. На самом же деле пациент был способен впасть в глубокий транс. Гипнотический сеанс потерпел неудачу, так как пациент проявил враждебность к гипнотизеру, который, делая обычное внушение, не сумел вполне убедительно сыграть свою роль».

О значении бессознательной связи между гипнотизером и пациентом писал и французский врач Брото (1938). Он считал, что гипнотизеры обычно выбирают тех, которые для них желательны: «В сущности, пациенты всегда выполняют те основные внушения, которые соответствуют предвзятым идеям гипнотизера… Во времена Шарко считалось, что у истериков нервные припадки должны иметь вид красочных зрелищ. Но Бабинский не признает подлинности этих кризов и, конечно, ему поэтому не удается их наблюдать: сам того не подозревая, он внушает своим больным не проявлять больше этих признаков болезни». Безусловно, на поведение загипнотизированных большое влияние оказывает и социально-культурный фактор, о чем будет сказано несколько позже в этой работе.

Традиционный взгляд гипнологов старой школы на гипноз как на сон в значительной мере затормозил изучение этого социально-психологического явления. Потребовалась достаточная смелость российских гипнологов и непредвзятость зарубежных, чтобы преодолеть эти устаревшие традиции.

А сейчас посмотрим на работу эстрадных гипнотизеров: по сцене с большой скоростью движется невысокий человек. «Меч», которым он рубит головы «Змею Горынычу», точно молния сверкает у его руках. «Богатырь» невероятно ловок; кажется, что на ногах его выросли крылья. Он подлетает к «грозному чудовищу», взмахивает мечом – и нет еще одной головы; неуловимое движение – и человек уже на другой стороне сцены, и снова навстречу дракону. Это что, тоже сон? Мы видим крайнее физическое напряжение, предельно сосредоточенное внимание, когда возможности человека используются максимально, мобилизованы все ресурсы человеческого существа. То, что гипноз – «своеобразное» состояние, – это верно, но чтобы оно было «близким ко сну» – это глубокое заблуждение.

Загипнотизированный человек живет в своеобразной виртуальной реальности, в которой причудливо переплетаются внушенные образы с реальной действительностью. Вместе с гипнотизером он участвует в творении и разрушении физических, чувственных и даже ментальных реальностей внутри себя.

Для человека, находящегося в пассивном гипнотическом состоянии, мир существует как некая схема, отношение к которой равно нулю. В этот период сознание человека предельно расфокусировано, а ум неподвижен и находится в состоянии готовности к любой направленной деятельности. Для того, чтобы эта деятельность стала возможной, требуется импульс, приказ или указание, приходящие или из сферы сознания человека, находящегося в гипнотическом состоянии (например, при занятиях аутотренингом), или извне, от гипнотизера.