Анна Семенович - В лабиринтах развивающегося мозга. Шифры и коды нейропсихологии

Вводя нейропсихологический метод анализа в контекст теории поисковой активности, B. C. Ротенберг и В.В. Аршавский (1982, 1988, 1991) показали, что лица с явно доминирующим типом левополушарного реагирования (соответственно – накоплением правосторонних признаков асимметрии) более склонны к развитию психосоматических заболеваний. Они же демонстрируют более низкие адаптационные возможности при смене климатических поясов. Более того, оказалось, что для этих лиц предпочтительны неэкстремальные регионы; напротив, «доминирование» правого полушария предполагает широкие возможности адаптации к экстремальной среде обитания.

Другим важным феноменом, обнаруженным этими и рядом других авторов, оказалось активное специфическое участие правого полушария головного мозга в происхождении сновидений. Именно период быстрого сна, во время которого и возникают сновидения, «представляет собой естественный, самой природой уготованный механизм компенсации отказа от активного поиска в бодрствовании, с чем и связана его важнейшая адаптирующая функция» ( Ротенберг, 1991).

Уникальная роль правого полушария в процессах адаптации (соответственно – творчества, интуиции и т. п.) человека находит свое объяснение в том, что и структурно-морфологически, и функционально оно интимно связано с гипоталамо-диэнцефальными отделами мозга – общепризнанным центром, регулятором, «диспетчером» всех биохимических, гормональных, иммунологических, ритмологических систем человека, составляющих нейробиологическую основу его адаптивного потенциала.

Завершая краткий обзор теории функциональной эволюции Л.А. Орбели, отметим, что в качестве приоритетного он всегда называл развитие представлений о периодизации процессов развития. Эта проблема в различных своих аспектах широко освещена в психологической литературе (3. Фрейд, Ж. Пиаже, Л.С. Выготский, Д.Б. Эльконин, В.В. Ковалев и др.). Однако именно развитию взглядов Л.А. Орбели мы обязаны созданием концепций периодизации функционального онтогенеза мозга в его соотнесении с психическим развитием (И.А. Аршавский, Г.М. Никитина, Д.А. Фарбер, J. Scott, R. Aslin и др.).

Каждая из этих концепций вносит свой классифицирующий принцип в обоснование процессов периодизации. Таковыми могут быть: становление биоэлектрической активности мозга или созревание различных систем нервной системы, этапы развития восприятия, движения, речи или игровой деятельности и т. д. Однако все они едины в том, что процессам развития имманентно присущи: критические и сензитивные периоды; они гетерохронны и асинхронны; обусловлены совокупностью генетических и средовых факторов; при этом решающая роль с первых минут и до конца жизни человека принадлежит его социальным контактам.

Фундаментальная работа В.П. Самохвалова «Эволюционная психиатрия», («История души и эволюция помешательства», 1991), помимо ее концептуальной стороны и «архива» уникальной феноменологии, является энциклопедическим изданием в области теории эволюции для клинических психологов. Особенно – для работающих в проблемном поле психологии детского возраста и возраста инволюции. Идеи, развиваемые автором, имеют принципиальное значение, ввиду заложенной в ней схемы, алгоритма системно-эволюционного анализа феноменов поведения.

Развивая этот подход к изучению механизмов нормального и аномального поведения человека (H. Jackson, H. Еу, I. Bowlby, I. Eibl-Eibesfeld, K. Lorenz, E. Kraepelin, C. Yung, А.Г. Иванов-Смоленский, M.А. Дерягина, Е. Η. Каменева, А.Н. Корнетов и др.), В.П. Самохвалов обосновывает методологические и методические приоритеты эволюционного анализа. При этом выдвигается ряд аксиом клинико-эволюционной парадигмы.

Наиболее из них фундаментальная, в определенной мере определяющая все остальные, гласит, что любые патологические феномены – неотъемлемая и важнейшая часть биологической эволюции, встроенная в единое здание культурно-исторической эволюции, фило- и онтогенеза человека. Соответственно «язык» патологии и «язык» нормы различаются не качественно: составляющие их элементы, знаки одинаковы, хотя имеют разную степень интенсивности. Принципиально различными являются функция и смысл этих знаков, а также системы, которые в каждом конкретном случае они образуют.

Иными словами, не существует ничего в норме, чего бы не было в патологии, и наоборот. Любой патофеномен может обнаружить (и обнаруживает) себя в жизни каждого человека и, более того, может сыграть существенную роль в определении вектора его развития, подчас совсем не в худшую сторону.

С точки зрения нейропсихологической граница между нормой и «ненормой» не только весьма зыбка. Она лежит совсем в иной плоскости, нежели наличие или отсутствие того или иного симптома. Она определяется, во-первых, единовременным накоплением, «синдромальностью» и количеством у данного человека интенсивных патологических стигм, а во-вторых, возможностью их элиминации, аутокоррекции, компенсации с помощью его собственной произвольной саморегуляции.

Из сказанного вытекает следующее базовое положение: единство универсальных законов протекания психической деятельности человека (в норме и патологии) является главной движущей силой и механизмом принципиальной познаваемости патологии. А следовательно, возможности более эффективного ее преодоления.

Такая универсальность позволяет установить интимные механизмы протекания психических процессов в норме: ведь здесь многие из них выступают в завуалированной форме и нерасчленимы. Таким образом, исследование и анализ психических дисфункций дают уникальную возможность нахождения новых способов оптимизации, прогноза и профилактики нежелательных эксцессов в психической деятельности здорового человека.

Центральной для эволюционной психиатрии является проблема объективизации того или иного патофеномена (симптома) как с точки зрения языка описания, так и с позиции экспериментально-методического обеспечения. Формулируя принципиальные возможности решения этой проблемы, В.П. Самохвалов говорит о необходимости внедрения в психопатологическую клинику целостной системы таких языков: «Проблема состоит в том, чтобы установить все смысловое поле и все функции данного симптома (знака) ‹…› Она формулируется как выявление специфики психопатологического знака, его патогенеза, смысла, функций, а также методов их обнаружения и описания».

Психопатологические проявления могут быть адекватно зафиксированы, поняты и определены только в динамике, во времени – индивидуальном (вплетенном в канву онтогенеза данного человека), биологическом и историческом. Сделаем здесь акцент на слове «определены»: определить нечто – значит, присвоить, дать ему «имя». Однако, как заметил В.В. Малявин, «самая страшная, но самая повторяющаяся и тривиальная ошибка состоит в том, чтобы отмахнуться от неизвестного, дав ему известное имя» ( Самохвалов, 1993).