Анна Семенович - В лабиринтах развивающегося мозга. Шифры и коды нейропсихологии

В сущности, все представленные концепции являются именно «системно-эволюционными», что и обусловивает их высочайшую ценность и энергоинформационную насыщенность. По мере накопления наших знаний они не устаревают, а становятся все более актуальными, современными, помогая нам подобрать нужные ключи и «пароли» к анализу обсуждаемой феноменологии в норме и патологии.

Уважение к интеллектуальному капиталу, доставшемуся нам в наследство, благодаря времясвязывающей функции речи (главного филогенетического достояния человечества), его активное использование и приумножение – показатель профпригодности нейропсихолога. Иначе мы прерываем «связь времен», что – дизадаптивно. Потому, как справедливо прогнозировал В. Шекспир, что: «Дальше – тишина». Или – бесконечные персеверации в кругах эдипова комплекса и других последствий тяжелого детства.

Игнорирование классических системно-эволюционных моделей в любом их проявлении неизбежно приводит к возникновению субъективно-закапсулированной, если не сказать – ущербной картины мира. В противоположность этому информационное взаимодействие с ними дает возможность увидеть проблему (научную или личную) в гораздо более широком контексте.

Общение «по вертикали» всегда эволюционно выгоднее, чем общение «по горизонтали». Более высокоорганизованные системы мышления ставят перед нами настолько четко сформулированные вопросы, что в них уже содержатся все необходимые ресурсы для поиска ответов. Кроме того, только они могут научить нас грамотным и корректным формулам познания – основам личностного и научного прогресса.

«Вечные и действительно незыблемые ценности, – говорил А. Синявский, – не стоят на месте, приколотые, как экспонаты, по научным рубрикам. Они перемещаются… и случается, входят в состав позднейших, проблематичных свершений».

Психологическая организация человека тождественна его нейропсихосоматической организации; ни в каком другом виде она в реальности не существует. Разобщение, дезинтеграция этих (нервных, психических и телесных) аспектов имеет место исключительно в наших абстрактных размышлениях и исследованиях. Это упрощение правомерно как исследовательский прием, но требует четко артикулированной оговорки относительно его осознанности. Таким образом, мы рефлексируем фактор субъективности и роли наблюдателя, что является законом со времен открытия квантовой физики.

«…Психика не является чем-то лежащим по ту сторону природы или государством в государстве, она является частью самой природы, непосредственно связанной с функциями высшей организованной материи нашего головного мозга. Как и вся остальная природа, она не была создана, а возникла в процессе развития ‹…› Психику следует рассматривать не как особые процессы, добавочно существующие поверх и помимо мозговых процессов, где-то над или между ними, а как субъективное выражение тех же самых процессов, как особую сторону, особую качественную характеристику высших функций мозга ‹…›

Неразрешимость психической проблемы для старой психологии и заключалась в значительной степени в том, что из-за идеалистического подхода к ней психическое вырывалось из того целостного процесса, часть которого она составляет, и ему приписывалась роль самостоятельного процесса, существующего наряду и помимо процессов физиологических.

Напротив, признание единства этого психофизиологического процесса приводит нас с необходимостью к совершенно новому методологическому требованию: мы должны изучать не отдельные, вырванные из единства психические и физиологические процессы, которые при этом становятся совершенно непонятными для нас; мы должны брать целый процесс, который характеризуется со стороны субъективной и объективной одновременно ‹…› Психические процессы составляют неотделимую часть более сложных целых, вне которых они не существуют, а значит, и не могут изучаться.

Диалектическая психология не смешивает психические и физиологические процессы, она признает несводимое качественное своеобразие психики, она утверждает только, что психологические процессы едины. Мы приходим, таким образом, к признанию своеобразных психофизиологических единых процессов, представляющих высшие формы поведения человека, которые мы предлагаем называть психологическими процессами, в отличие от психических и по аналогии с тем, что называется физиологическими процессами» ( Выготский, 1983).

Психологические процессы всегда системны и всегда эволюционны. Иными словами – это нейропсихосоматическая система, инвариантно пребывающая в биосоциокультурном контексте, развивающаяся в фило-, историогенезе человечества (и в каждом конкретном онтогенезе) по универсальным законам эволюции. Все психологические конструкты в целом и каждый из названных (нейрологический, соматический, психический) в отдельности всегда потенциально заданы генетически и всегда формируются. Они актуализируются под влиянием биологических и социокультурных коммуникаций. Человеческий мозг продолжает развиваться, то есть по-прежнему находится под влиянием адаптивных эволюционных процессов. Эти факты обусловливают обязательность для психолога знания базовых фило- и историогенетических закономерностей.

Активность мозга (и шире – нервной системы), телесность и психика являются разными сторонами, аспектами, реализацией и материализацией одного и того же эволюционного феномена – адаптивного поведения; они в принципе не существуют в отдельности. Формируясь в фило- и онтогенезе человека как взаимодополняющее, взаимообусловливающее единство, они внешне (в зависимости от места и времени нашего к ним пристального внимания) обнаруживают большую или меньшую полноту и яркость своей актуализации.

В каждый отдельный, дискретный момент времени на первый план фокально выступают то психические, то мозговые, то телесные модификации, симптомы и новообразования. Но стоит нам переместить фокус нашего внимания на год (час, секунду, век) назад или вперед, как на «авансцене» обнаружатся иные (вернее – в ином распределении ролей) действующие лица и исполнители. Так, мы поражаемся тому, как за лето вырос ребенок, но не устаем недоумевать, откуда он «набрался» новых мыслей и т. п.; доводим себя до полного истощения, работая (или, наоборот, валяясь в постели круглыми днями) до изнеможения, а потом удивляемся, что стали чаще болеть, впадать в депрессию и плохо запоминать. 3. Фрейд сделал свои выдающиеся открытия на психопатологической модели истерии; сегодня этот симптомокомплекс под таким названием упоминается реже, но не потому, что он исчез. Просто несколько модифицировался его фасад и интерпретируется (обозначается, номинируется) он сегодня чаще как, например, «психосоматическое расстройство», «экстрасенсорные, магические способности» и т. п.