Геноцид и массовые репрессии

Управление индейскими делами осуществлялось через специальное агентство-БДИ при министерстве внутренних дел страны. В 1946 г. положение общин стало еще более автономным: получив право предъявлять правительству США земельные иски, они как бы вступили в непосредственный контакт с высшим эшелоном власти страны. Другими словами, особый статус общин давал индейскому населению ряд льгот, препятствуя расхищению индейских земель и гарантируя их жителям хотя бы минимум финансовой помощи, способствовали облегчению положения коренных американцев.

Однако формально провозглашая содействие развитию индейских этносов, терминация имела цель — «полную, подлинную, но почетную, проходящую на самом высоком уровне интеграцию индейцев в основной поток американской жизни», как подчеркивал Д. Коллиер, возглавлявший БДИ с 1933 по 1945 г. Именно в этом и проявлялась двойственность подхода к проблеме индейцев: «признавая на личностном уровне их право на культурную самобытность», правительство «считало ассимиляцию положительным результатом в стране, которая являлась плавильным котлом.»

Проведение терминации в жизнь началось в 1954 г., когда был ликвидирован статус общин алабама-коу-шатта, кламатов и еще 60 мелких племен Орегона, меномини, пайюте и так называемых «метисов» резервации Юинта-Оурей. В 1956 г. их число пополнили оттава, еориа и виандот, в 1958 г. — 2 035 ранчерий Калифорнии, а в 1959 г. — катауба. Общее число населения этих общин превысило 13 тыс. человек, а площадь их резерваций — 1,4 млн. акров.

Несмотря на отдельные отличия, все эти законы содержали в себе следующее. Они упраздняли общинную организацию: в течение 2–6 лет ликвидировались членство в общинах и полномочия их советов; упразднилась общинная форма собственности на резервационные земли, которые переходили в частное владение отдельных индейцев; прочая недвижимость и денежные фонды в переходный период считались корпоративным владением с последующим разделом их и передачей частным лицам.

В административном отношении территории резерваций, перестав быть особой категорией земель, входили в состав округов; естественно, теперь они подлежали федеральному и местному налогообложению. В связи с утратой статуса бывшие члены общин автоматически выходили из сферы федеральной опеки. Они теряли право на социальную помощь, предназначенную для индейцев. Здравоохранение в резервациях по закону от 1 июля 1955 г. передавалось в ведение министерства здравоохранения страны. Образование индейцев переходило под контроль соответствующих инстанций штатов. К собственно терминационным законам органически примыкал и закон № 280 от 15 августа 1953 г. о распространении гражданской и уголовной юрисдикции штатов Калифорния, Миннесота, Небраска, Орегон и Висконсин на территории расположенных там резерваций. Формально не упраздняя общины, этот закон также представлял терминационные меры, ликвидируя особые права индейцев.

Если для сторонников правительственного курса в индейских делах терминация была «уничтожением остатков официальной сегрегации» и «эмансипацией индейцев, дающей им, наконец, возможность занять подобающее место в американском обществе», то для коренного населения она стала началом тяжких испытаний. Особенно трудным оказалось положение жителей упраздненных общин, которое прекрасно иллюстрирует ситуация в резервации кламатов.

Лесные ресурсы (площадь лесов кламатов в 1954 г. была равна 800 тыс. акров) и собственная лесопильня, казалось, позволяли надеяться, что после прекращения государственной помощи индейцы будут иметь хороший источник доходов. Но неподготовленность их к участию в конкуренции на рынке наемного труда стала непреодолимым препятствием действенного использования этих ресурсов. Приглашенный индейцами менеджер оказался авантюристом, незнакомым с организацией лесозаготовок, и неудивительно, что и без того невысокие прибыли индейского предприятия сократились в 2–3 раза. Вследствие этого, по данным БДИ, доля лиц бывшей резервации, нуждавшихся в социальной помощи, к 1957 г. составила около 40 %, увеличившись по сравнению с 1954 г. в 5 раз.

В подобных условиях практически единственным способом поправить положение для индейца стала продажа своего участка.

Вот что рассказывал один из жителей резервации — Кроу: «В резервации нет работы и многие из нас не имеют денег. Я один из таких людей. Я — старик, старику редко удается найти работу… Поэтому я решил попытаться продать свой аллот — возможно, это скорейший путь добыть деньги».

Распродажа индейских земель приобрела большой размах: ежегодно в руки белого населения переходило в среднем по 0,6 млн. акров. И без этого недостаточной земельной базе резерваций был нанесен серьезный удар. Комментируя ситуацию, сложившуюся в индийских делах после ликвидации статуса резерваций, конгрессмен-демократ Л. Меткаф отметил: «Единственная заслуг правительства в решении индейского вопроса — предоставление коренным жителям права покупать спиртное и возможности быть арестованным федеральной или штатной полицией… Если это и есть законное место индейцев в нашем обществе, то пусть лучше никто из них его не займет».

Активизировалась борьба индейцев. Своим острием она была направлена прежде всего на сохранение индейских земель: «Если существующие темпы отчуждения собственности индейцев останутся прежними, — говорилось в послании в сенат общины блэкфутов — у нас не останется угодий даже для ведения подсобного хозяйства… Те, кто поощряет это, не принимают во внимание дальнейшее существование отдельных индейцев и общин… Как только индивид продает свой участок, он попадает в зависимость от помощи своей общины, экономика которой, однако, не может развиваться из-за отчуждения ее земельной базы».

Одной из наиболее важных акций, предпринятых коренными американцами, стало проведение в июне 1961 г. в Чикаго конференции представителей 67 общин. В принятых на ней основных документах открыто провозглашалось «неотъемлемое право… сохранять свой дух культурные ценности».

Уже с конца 50-х гг. начались первые открытые выступления представителей индейских общин, особенно из западных провинций, с заявлениями, что именно индейцы в действительности являются первожителями страны и их права должны быть не менее оговорены и признаны, чем у франкоканадцев. Необходимость пересмотра политики и действующих правительственных программ все больше ощущали и правительственные чиновники, подвергавшиеся довольно резкой критике со стороны индейцев и канадской общественности.

С середины 60-х гг. федеральные власти начали проводить политику «совещательного федерализма», предполагавшую осуществление совместных федерально-провинциальных ассигнований на индейские программы прежде всего в сферах образования и медицинского обслуживания. Стремление федеральных властей частично переложить ответственность и расходы на провинциальную администрацию представители последней встретили без всякого энтузиазма. Правящие круги в провинциях предпочитали придерживаться провозглашенного еще в 1867 г. принципа ответственности центральных властей за коренное население и его нужды.