Виктор Кандыба - Чудотворцы и чудеса. Энциклопедия сверхвозможностей человека

Безусловно, стоит стремиться, как стоит стремиться к прогрессу во всех областях знания. Прогресс в изучении мозговой организации эмоционально-психической деятельности позволит вернуть к радостям человеческой жизни тех психически больных, уделом которых и сейчас еще является существование за оградами психиатрических больниц. И хотя лечение с помощью вживленных электродов все же связано с операцией, оно куда более щадящее, чем многие другие нейрохирургические приемы.

Дельгадо заставил подчиняться своей «воле» быка на арене. Он мечтает о том, чтобы подчинить своей «воле» эпилептические приступы больных. Действительно, надо сказать, что принципиально такое лечение не только возможно, но и проводится. И все же Дельгадо не только обнадежил врачей, не только обрадовал больных, но и порядочно напугал своих сограждан. Почему?

Может быть потому, что пример с быком уж слишком впечатляет? А может быть, потому, что соотечественники Дельгадо, которым хорошо знакомо управление их микрожеланиями посредством научно разработанной и эффективно «бьющей по нервам» рекламы, опасаются более серьезного насилия над волей?

Как же можно ответить на вопрос, поставленный Дельгадо: «Какого рода мозг мы хотим сконструировать?» Если бы на этот вопрос пришлось отвечать нам, то мы, врачи и исследователи мозга, могли бы сказать, что хотим обеспечить условия для того, чтобы при самых различных заболеваниях мозга можно было максимально бережно «конструировать» нормальный или наиболее приближенный к нормальному мозг. Мы всемерно стремимся к, углубленному познанию механизмов мозга человека для того, чтобы подчинить себе труднейшую область патологии — болезни мозга — и уметь развернуть наилучшим образом возможности здорового мозга. Короче: как можно больше глубоких знаний о мозге в интересах этого мозга, в интересах больного и здорового человека. Воздействовать на мозговые функции для создания «более счастливого, менее агрессивного, более сбалансированного человека» можно и нужно воспитанием, созданием социальных условий для развертывания всех его возможностей. Знание механизмов мозга очень важно для этих целей. Если человек здоров, надо ли дать ему «счастье через электроды»? Нет, не надо. И мне не надо! И Дельгадо наверняка не надо! И его дочери Линде не надо, не надо и моему сыну Святославу! Я потому «перехожу на личности», что так проблема теряет абстрактность, переходит из сферы счастья абстрактного человека в сферу конкретного…

Но хотя я не думаю, что Дельгадо понимает «конструктирование мозга» так уж буквально, все же остается еще один вопрос: не может, ли власть, основанная на таком знании, оказаться опасной?

Знание само по себе не может, власть — может. Представим себе, что, как в страшном научно-фантастическом романе, людям вживляют электроды, передают им телеметрические команды «старт» и «стоп», ввергают их в уныние или заставляют переживать несуществующие радости, «запрещают» думать о чем-то, «заставляют» думать о другом… Это, конечно, ужасно. Но ведь эмоциональную свободу можно отнять и другими способами. Например, насильно вводить «транквилизаторы» — специальные фармакологические средства или действовать еще более «простыми» путями. К сожалению, человечество с давних пор не скупится в изобретении все новых средств подчинения и уничтожения себе подобных.

В чем же тогда проблема?

Нет такой изолированной проблемы — власть человека над человеком с помощью вживленных электродов. Я знаю: все, что нам удалось или удается сделать в области изучения механизмов мозга человека, может быть использовано в нашем обществе только с самыми гуманными целями. Это же общество воспитало в нас и то отношение к исследованию мозга, о котором я пишу, как о единственно приемлемом. Однако, к сожалению, есть проблема общественного строя, полного социальных противоречий, который поощряет насилие, делает его реальным, и если это насилие реально, может использовать самые разные средства. И все же даже и в этом, крайнем, случае надо признать, что способ вживленных электродов не может быть «рекомендован» для реализации этого насилия. С помощью вживленных электродов не только вряд ли можно создать армию пассивных псевдороботов, но он требует первоначально послушной армии ученых, готовых встать на положение выполняющих приказы и передающих команды палачей. Да это просто чудовищно! Так думаем не только мы. Дельгадо смотрит на этот вопрос практически также: «Ученые не станут фабриковать людей-роботов, полностью подчиненных чьей-то воле… Подобная мысль просто абсурдна».

И, тем не менее, опасность не может быть исключена. Нельзя забывать античеловеческие зверства фашизма. Нельзя забывать, что на нашей зеленой планете все время где-нибудь горит оранжевое пламя пожаров войны… А потому лучше лишний раз «подуть на воду», чем еще раз обжечься…

Прежде всего; человечество должно добиться, чтобы использование средств насилия не было нормой поведения общества по отношению к его членам, одного государства — по отношению к другому.

Наряду с этой главной задачей есть и более частная. Ученый в современном мире приобрел реальное влияние на судьбы человека. Опосредствованное через цели общества, это влияние потенциально может быть опасным, может привести к созданию именно той бомбы, которая упадет на его братьев по виду. Движимый личным чрезмерным «служением науке», ученый потенциально может пренебречь интересами вверивших ему свою судьбу людей во имя «более высоких» целей — гипотетической пользы человечеству…

Поэтому в сегодняшнем мире очень важны моральные устои ученого. Все увеличивающаяся роль науки ставит в качестве важнейшей не только государственной, но и международной задачи задачу воспитания ученого. Не только общество определяет использование плодов работы ученого, но и ученому не должно быть безразлично, как общество, в котором он трудится, использует плоды его трудов. Ученый, задачей которого являются чисто человеческие, медико-биологические проблемы, должен всегда помнить обязательную заповедь служения высоким целям науки только через благо конкретного пациента. Больной, доверивший врачу свое здоровье, а часто и жизнь, должен быть абсолютно уверен, что все проводимые исследования, хоть сколько-нибудь спорные по своему возможному влиянию, делаются только и исключительно в его собственных интересах, а не для блага «следующего больного». Врач всегда должен представить на месте больного не только себя самого, но и того, кто, может быть, ему дороже себя… И в интересах данного больного для него всегда должно быть сделано все, что возможно для восстановления здоровья и сохранения жизни.