Александр Махлаюк - Римские легионы. Самая полная иллюстрированная энциклопедия

Легионер в одежде для холодной погоды (середина – вторая половина I в. н. э.).

Вопрос о качественном пополнении вооруженных формирований, бесспорно, имеет ключевое значение для эффективности армии, и римляне прекрасно отдавали себе в этом отчет. Для профессиональной дорогостоящей армии данный вопрос был особенно важен, и императорское правительство уделяло ему первостепенное внимание. Вегеций неслучайно именно с этого вопроса начинает свое сочинение (I. 1), подчеркивая, что по сравнению с другими народами, отличавшимися физической мощью, многочисленностью, хитростью и богатством либо теоретическими познаниями, римляне «всегда выигрывали тем, что умели искусно выбирать новобранцев…». Характерно, что Вегеций подчеркивает единство социальных, физических и моральных критериев отбора новобранцев: «Благо государство в целом зависит от того, чтобы новобранцы набирались самые лучшие не только телом, но и духом; все силы империи, вся крепость римского народа основываются на тщательности этого испытания при наборе. Ведь молодежь, которой должна быть поручена защита провинций и судьба войн, должна отличаться и по своему происхождению… и по своим нравам» ( Вегеций. I. 7).

Подробно рассуждая о том, из каких провинций и народов, из каких социальных и профессиональных групп лучше набирать солдат, он высказывает убеждение, что в качестве солдат сельские жители однозначно предпочтительнее горожан, подверженных соблазнам городской жизни ( Вегеций I. 3). В этом отношении он следует давнему устойчивому убеждению. Еще Катон Старший утверждал, что именно из земледельцев выходят лучшие граждане и наиболее храбрые воины (О земледелии. Предисловие. 4). По словам Колумеллы (О сельском хозяйстве. Предисловие. 17), «истинные потомки Ромула, проводившие время на охоте и в полевых трудах, выделялись физической крепостью; закаленные мирным трудом, они легко переносили, когда требовалось, воинскую службу. Деревенский народ всегда предпочитали городскому».

Вегеций отдает предпочтение тем, кто занят тяжелым трудом (кузнецам, тележным мастерам, мясникам, охотникам), и категорически заявляет, что нельзя допускать к военной службе рыболовов, кондитеров, пекарей и всех, кто связан с женскими покоями (I. 7; cp. II. 5). Этот пассаж можно сопоставить с указом Грациана, Валентиниана и Феодосия от 380 г. (Кодекс Феодосия. VII. 13. 8), в котором указывается, что в элитные части не должен попадать никто из числа рабов, кабатчиков, служителей увеселительных заведений, поваров и пекарей, а также тех, кого от военной службы отделяет «позорное угождение». Действительно, в юридических источниках мы находим немало указаний на категории лиц, которым военная служба прямо возбранялась. По словам правоведа Аррия Менандра, если воином становится тот, кому это запрещено, это считается тяжким уголовным преступлением, и кара за него, как и при других преступных деяниях, усиливается в зависимости от присвоенного достоинства, ранга и рода войск (Дигесты. 49. 16. 2. 1). Прежде всего запрет на военную службу относился к рабам. Согласно римскому праву, «рабам возбраняется всякого рода военная служба под страхом смертной казни» (Дигесты. 49. 16. 11). Плиний Младший в бытность наместником провинции Вифиния столкнулся с тем, что среди новобранцев, уже успевших принести присягу, оказалось двое рабов. На его вопрос, как следует с ними поступить, император Траян ответил, что следует выяснить, каким образом они попали в армию. «Если они взяты по набору, то это ошибка тех, кто производил расследование; если же они явились сами, зная о своем состоянии, наказать следует их» ( Плиний Младший . Письма. Х. 30–31). Впрочем, на практике смертная казнь к рабам, теми или иными путями оказавшимся в армии, могла и не применяться, однако срок давности у данного преступления, по всей видимости, отсутствовал, и даже успешная служба не являлась смягчающим обстоятельством. Об этом может свидетельствовать сообщение Диона Кассия о том, что Домициан, будучи в 93 г. цензором, вернул господину некоего Клавдия Паката, который дослужился уже до звания центуриона, после того как было доказано, что он является рабом ( Дион Кассий . LXVII. 13. 1). Вольноотпущенники также не могли служить в легионах.

Из числа свободных на военную службу не принимались, в частности, лица, пораженные в правах: уголовные преступники, приговоренные к растерзанию дикими зверями на арене, сосланные на острова с лишением прав, обвиняемые в тяжких уголовных преступлениях, включая тех, кто обвинялся по закону Юлия о прелюбодеяниях (Дигесты. 49. 16. 4. 1–2; 7). Более того, вступление на военную службу возбранялось также и тем лицам, чей юридический статус оспаривался, хотя в действительности они являлись свободными, независимо от того, решался ли вопрос о потере или приобретении ими свободы. Кроме того, не имели права быть зачисленными на военную службу и те свободные, которые добровольно находятся в услужении, а также выкупленные от врагов, до тех пор пока они не уплатят внесенной за них суммы (Дигесты. 49. 16. 8).

Для службы в легионах основополагающим критерием было наличие римского гражданства. При записи в легион требовалось принесение особой клятвы: как показывает папирус, датируемый 92 г., новобранец должен был поклясться, что является свободнорожденным римским гражданином и имеет право служить в легионе (P. Fay. Barns 2 = CPL, 102 = Daris, 2).

Главной целью императорского правительства был набор не просто солдат, но хороших солдат. Именно эту цель, кстати сказать, преследовали созданные императором Траяном алиментарные фонды, которые предназначались для содержания почти 5000 сирот, рожденных в Италии, в небогатых плебейских семьях. По словам Плиния Старшего (Панегирик Траяну. 28), они содержались на общественный счет в качестве запасного войска на случай войны. О том, что данная установка на качественное рекрутирование и на поддержание высокого престижа, морального авторитета военной службы в эпоху принципата достаточно последовательно проводилась в жизнь, свидетельствует ряд фактов. В частности, со времени Августа утвердилась практика предоставления рекомендательных писем теми, кто желал поступить на службу в легион или получить более выгодное место службы. Эти письма, как правило, писались родственниками или знакомыми, занимавшими те или иные командные должности, на имя военного начальника. Это требовалось не только от претендующих на офицерскую должность, но, как показывают сохранившиеся папирусные документы, такие письма (epistulae (litterae) commendaticiae) имели существенное значение даже для рядовых новобранцев. Сохранилось, например, датируемое II в. н. э. письмо бенефициария Аврелия Архелая легионному трибуну Юлию Домицию с рекомендацией молодого человека по имени Теон (P. Oxy. I, 32 = CPL, 249). Среди папирусов Мичиганской коллекции (P. Mich. VIII 467–468 = CPL, 250–251 = Daris, 7) известны письма начала II в. н. э., в которых солдат флота Клавдий Теренциан пишет отцу домой о своем желании стать легионером, но замечает, видимо, получив неудачную рекомендацию, что даже рекомендательные письма не будут иметь необходимого значения без денег и хороших связей. А вот судя по письму солдата Юлия Аполлинария, он получил столь хорошие рекомендации, что сразу стал иммунном, то есть солдатом, освобожденным от тяжелых работ, и мог наблюдать, как его менее удачливые товарищи ворочают камни на жаре (P. Mich. 466). Таким образом, те новобранцы, которым не удалось запастись надежными рекомендациями, не могли рассчитывать на быструю и успешную карьеру.