Борис Сергеев - Я познаю мир. Тайны человека

Все "человеческие детеныши", отнятые у животных, были психически неразвитыми, поэтому раньше делалось заключение, что это психически неполноценные дети, случайно заблудившиеся в лесу. В них не было ничего человеческого, но откуда же им было его набраться, живя с животными? Звериные приемыши даже не умели ходить на двух ногах. Этому им тоже не у кого было учиться, ведь они жили в среде четвероногих и никогда не видели двуногих существ. Поэтому дети–волки, как и их приемные родители, бегали на четвереньках.

Нужно ли объяснять, что говорить они тоже не умели и, в отличие от киплинговского Маугли, вернувшись в человеческое общество, овладеть речью были не в состоянии. Никто из сорока найденышей не рассказал о своей жизни в волчьем логове или среди обезьян. Наибольшую известность получила одна из историй, случившихся в Индии.

Однажды из волчьего логова взяли сразу двух девочек. Старшую, которой, вероятно, было 7–9 лет, назвали Камлой, полуторогодовалую малышку – Амлой. Как и другие "дети джунглей", воду они лакали языком, по–собачьи, пищу хватали прямо ртом. Приемные родители не могли научить их брать пищу руками. А вот малыш, который жил среди обезьян, пользовался руками очень активно.

Спасенные девочки ходить, конечно, не умели. Стоять Камла смогла только на третий год после возвращения к людям, да и то, если ее сзади поддерживали. Много позже она научилась и ходить, но делала это очень неуверенно, а если спешила, то становилась на четвереньки и бежала по–собачьи.

Еще хуже у девочек дело обстояло с речью. Камла в течение первых четырех лет научилась произносить всего 6 слов, позже дело пошло веселее, и после семилетнего обучения она овладела 45 словами. Амла обучалась быстрее и за год выучила 50 слов. Она подавала некоторые надежды стать полноценным человеком, но, к сожалению, скоро умерла.

Оказывается, чтобы овладеть речью, ребенок должен в течение первых шести лет жизни регулярно слышать человеческую речь и иметь возможность повторять услышанные слова, иными словами, обучаться речи. В более поздние годы научиться говорить хотя бы как хорошо обученный попугай человек уже не сможет. Существуют и другие навыки, которые можно приобрести лишь в раннем детстве. Среди них умение запоминать и узнавать человеческие лица. Вот какое значение имеет воспитание и обучение в жизни людей.

Верный спутник русского путешественника В.К. Арсеньева и герой его книги "В дебрях Уссурийского края" гольд (нанаец) Дерсу Узала частенько удивлялся тому, как русские исследователи плохо ориентируются в жизни тайги, и при этом сокрушенно говаривал: "Глаза есть, а посмотри – нету!"

Опытный следопыт и охотник знал, что смотреть нужно умеючи и для этого нужно учиться смотреть.

Известно немало случаев рождения слепых детей. Причиной слепоты чаще всего бывает нарушение прозрачности одной из оболочек глаза – роговицы,так называемое бельмо. Когда–то судьба таких детей была трагичной. Однако во второй половине XX века медики научились удалять бельма и восстанавливать прозрачность роговицы. В те годы многим слепым от рождения людям, уже достигшем возраста 40–50 лет, врачи вернули зрение. Неожиданно оказалось, что сделать восстановительную операцию легче, чем слепым от рождения людям научиться видеть.

Врачи лишь отчасти были готовы к такому развитию событий. Они, конечно, понимали, что слепые от рождения люди не знают, что такое цвет, что им придется учиться разбираться в определении цвета и оттенков окружающих предметов и запомнить, заучить их названия: что мы называем красным, а что зеленым. Но оказалось, что прозревшие люди, легко замечая разницу между цветом предметов, долго не могут запомнить названия этих цветов. То же самое относилось к форме предметов. Прозревшим людям приходилось учиться отличать шар от куба, хотя на ощупь они прекрасно умели это делать. Особенно трудно им было отличить на глаз круг от шара или квадрат от куба. Сложные по форме предметы вызывали еще большие затруднения.

Описан случай, когда больной очень долго не мог отличить петуха от лошади. Видимо, в его мозгу неправильно сформировались различительные признаки. Путаницу внес хвост, достаточно пышный и у лошадей, и у петухов. Привлечь для опознания подсчет ног этот больной долго не догадывался. Другой больной не сразу научился отличать ложку от вилки, поскольку у них были схожие черенки.

Очень трудным для восприятия оказалось то, что ранее не было осязательно известно больному. Одному из таких больных в возрасте 48 лет через 6 месяцев после восстановления зрения предложили нарисовать трехэтажный дом, весь нижний этаж которого занимала кондитерская. Здание с детства было ему знакомо, но лишь на высоту поднятой руки. В пределах давно знакомой зоны больной справился с заданием довольно успешно, но чуть выше рисунок обрывался: никаких зрительных представлений о верхних частях здания он так и не получил.

Большие затруднения у прозревших вызывало чтение. Больному в возрасте 52 лет, умевшему читать по методу Брайля, то есть с помощью точечных выпуклостей бумаги, заменявших буквы, и еще в школе научившемуся узнавать на ощупь крупные выпуклые буквы, почти не потребовалось специального обучения, чтобы научиться узнавать крупные печатные буквы. Зато мелкие прописные, о существовании которых он раньше не подозревал, долго ему не давались. В конце концов за три года он сумел научиться читать только наиболее простые и короткие слова.

Зрению приходится учиться. Люди, прозревшие после оперативного вмешательства и уже научившиеся узнавать основные предметы, продолжали путаться при малейшем изменении ситуации. Если такой пациент научился узнавать тарелку, имеющую синий ободок, то в таком же по форме и размеру фарфоровом предмете с золотым ободком он тарелки не увидит. Он не узнает ложки, если ее положить не перпендикулярно к краю стола или не тем концом к едоку.

Обычно судьба поздно прозревших людей трагична. Большинство из них в конце концов отказывается пользоваться зрением и впадает в сильнейшую депрессию, несмотря на то, что до восстановления зрения они были хорошо адаптированными к своему дефекту и достаточно жизнерадостными людьми. Это иллюстрация к тому, как важны для человека первые годы жизни, во многом определяющие его личность.