Игорь Прокопенко - Войны прошлого и будущего

Вот кадры специальной съемки. На ней — те самые специальные люди специального назначения. Российский спецназ учится выживать в джунглях Амазонки. Для сведения — карт этой местности не существует вообще. Но именно поэтому они здесь. Причем приехали под видом туристов, поэтому никакого оружия с собой нет. Впрочем, даже если бы и была возможность его провезти, они бы отказались. Потому что выжить с оружием в амазонских джунглях можно, а вот без оружия — нельзя. Это верная смерть для европейцев. Потому российский спецназ от оружия и отказался, чтобы выжить вопреки. Они не взяли ни еды, ни воды. Впрочем, вода — вот она. Попить можно.

Джунгли Амазонки

Вода, в которой ядовитых инфузорий, конечно же, намного больше, чем молекул. Но спецназ разберется и выживет. Еды, кстати, тоже хватает. Вот, пожалуйста, сплошные калории, сами в рот приходят. Это тоже еда, весьма, кстати, калорийная. Даже необязательно жарить ее на костре. Нет, мы не будем доходить до полного натурализма, рассказывать, как едят сырую змею, сырого скорпиона, сырого червяка. Дело ведь не в том, что эти люди способны съесть в сыром виде все ходящее, летающее или ползающее на любой широте от Северного до Южного полюса. Это даже не умение выжить, это лишь начало мало кому известной науки, даже целой философии, которая скрывается под красивым словом «спецназ».

Он знает, что колбаса копченая вкуснее. Но в экстремальной ситуации, когда ему совсем нечего будет есть, он съест этих червяков, чтобы через 5 минут найти что-то более существенное.

Один из наших собеседников вспоминает своего знакомого командира роты спецназа. У того была привычка: молодые приезжают, и он берет червячков три штучки, раз — выдавливает у них пузо, и в рот. И смотрит, кто побежит. Но это сущий идиотизм. Потому что новый человек еще не готов к этому. Он морально не понимает. Вот когда он подготовится, будет знать, для чего ему это нужно, тогда он будет готов съесть этих червяков. Он знает, что колбаса копченая вкуснее. Но в экстремальной ситуации, когда ему совсем нечего будет есть, он съест этих червяков, чтобы через 5 минут найти что-то более существенное. Это напрямую касается вопроса выживаемости.

Прожить на 5 минут больше врага — это может быть и есть главная философия спецназа.

Например, курсанты факультета спецназа одного из российских военных училищ сдают норматив, который называется «Отрыв от противника». 10 километров болота, только последние 300 метров асфальт, так сказать, для парада. Они прошли этот путь с полной выкладкой меньше чем за 50 минут. Рекорд, о котором никогда не узнает Гиннесс. На войне не спасет никто, потому и врач подошел к пострадавшему только после того, как они перешли или их перетащили через финишную прямую, не раньше. И это только курсанты.

Один из профессионалов вспомнил слова поэта, имя которого забыл: «Остаются жить умеющие умирать». Вот один из нормативов этих профессионалов. Стреляют из «Макарова» по своим с 5 метров. А потом встречный бой, бьют по мишеням, конечно, но патроны-то настоящие. Значит, малейшая ошибка и кто-то поймает пулю. Потому нельзя ошибаться. Им вообще нельзя ошибаться. Они не саперы, которые рискуют только своей жизнью, от них порой зависит судьба сотен и даже тысяч людей. Поэтому их первые тренировки — это одновременно первый экзамен, где ученическая двойка равна потере жизни.

В диверсионной школе КГБ отбор превращался в психологическую ломку, в итоге рождался другой человек.

Когда людей обучают, то есть передают опыт действовать определенным образом в определенной ситуации, это не экстремальная ситуация. Экстремальная ситуация — это тогда, когда люди ни с чем таким раньше не сталкивались в принципе. И поэтому надо разбить их сложившиеся стереотипы для того, чтоб они свободно могли мыслить в любой ситуации. А иначе появляются просто навыки.

На реальных тренировках пули кладут прямо возле лица. Так спецназовец учится сознательно контролировать, может быть, самый сильный инстинкт человека — инстинкт самосохранения. Парадокс, но именно этот рефлекс, спасающий жизнь, в бою может убить.

Ступор — это так называется. Так вот, ступор — это самое негативное, что может вызвать, безусловно, инстинкт самосохранения.

Пули засвистели — ни рукой не пошевелить, ни ногой не пошевелить. Дядька страшный показался, бородатый, с автоматом — ни рукой пошевелить, ни ногой пошевелить. Ступор — это так называется. Так вот, ступор — это самое негативное, что может вызвать, безусловно, инстинкт самосохранения.

Задача очень простая: чем чаще человека подводить к пропасти, к этой грани, к чему угодно, к ужасу, ко всему к чему угодно выработанному, высосанному из пальца, ожесточить максимально до гипертрофированных размеров боевую подготовку, тем более вероятно, что ступора не наступит. Потому что уже появятся условные инстинкты преодоления, то есть тот опыт, который уже не требует доказательства.

Почему пьяный летит с 9-го этажа и с ним ничего не бывает? Он находится в состоянии алкогольного опьянения, у него нет страха. А тот, кто случайно вывалился, долетает уже мертвым. А пьяный летит спокойно, у него расслабленное тело. Это не значит, что нужно всем быть в алкогольном опьянении, но можно научить себя. Это вот относится как раз к спецназу. Если парашют не раскроется, что ты будешь делать?

Он будет всеми силами, стропами, как угодно парить и искать хотя бы наклон и спуск, по которому он скатится, или воду, или еще что-нибудь такое, что позволит остаться в живых.

Это относится не только к нашему спецназу. Посмотрим программу 16-недельного курса боевой и специальной подготовки, самой напряженной подготовки в американских военно-морских силах. Курсантов всегда ставили на ту грань, из-за которой можно не вернуться. Вот в барокамере отрабатывается аварийное погружение на 30 метров и такое же аварийное всплытие. Нормальный человек просто не выживет. И этим, пока неподготовленным, очень несладко. Но это только начало. Запредельный, даже не экстремальный, а именно запредельный, для жизни режим — это их норма.

На учениях отрабатывается минирование корабля. И мины учебные, и корабль свой. Только есть одно условие, но они об этом знают. Вот они сейчас плывут к кораблю. Через считаные минуты, по условиям учения, винт корабля заработает. Едва ли стоит говорить о том, что после этого боевые пловцы превратятся в фарш, но они успеют. Они вообще всегда успевают и уходят после этого без следов без тени. Для них жизнь — всегда отложенный бой. Для американских, для советских — для всех. Уже почти нет сомнений, что в 1955 году гордость советского черноморского флота — линкор «Новороссийск» — уничтожили именно подводные диверсанты. Почти — это значит, что доказательств нет и не будет, пока этого не признают сами исполнители. Можно не сомневаться, и наших готовили так же, но об их операциях мы узнаем, дай бог, лет через 50–60, когда откроются секретные архивы. Парадокс лишь в том, что эти вроде бы суперсолдаты так ими и не стали. Даже самый подготовленный мог провалить самую изощренную операцию. Но об этом, оказывается, всегда можно узнать заранее.