Николай Непомнящий - 100 великих загадок XX века

Все же большинством голосов фолькетинг принял решение о строительстве судна для плавания в Гренландию. В середине 1957 года заказ на постройку теплохода был выдан известной судо- и машиностроительной фирме «Бурмейстер ог Вайн». Работы по строительству судна велись быстро, и примерно через год в торжественной обстановке оно было спущено на воду. Разбив о его форштевень традиционную бутылку шампанского, «крестная мать» нарекла его «Ханс Хедтофт» — по имени датского национального героя.

Теплоход еще стоял у достроечной стенки, а столичные газеты «Экстрабладет», «Берлинске тиденде», «Политикен» и другие уже писали о том, что «Ханс Хедтофт» лучшее из судов, когда-либо созданных для плавания в тяжелых ледовых условиях, что Гренландия, благодаря открытию постоянной трансарктической линии, станет близкой к Дании и что теперь будет переброшен надежный мост между столицей и самой отдаленной провинцией королевства.

В конце 1958 года «Ханс Хедтофт» официально вступил в состав датского торгового флота. Теплоход имел водоизмещение три тысячи тонн и был рассчитан для плавания в условиях зимней навигации в Северной Атлантике. Его снабдили двойным днищем, семью прочными водонепроницаемыми переборками, усиленным набором корпуса и дополнительным ледовым поясом из специальной стали. Теплоход имел новейшее навигационное оборудование и радиолокационную аппаратуру. Для спасения пассажиров и экипажа на судне имелись спасательные шлюпки, автоматические надувные плоты с аварийным снаряжением и герметично закрывающийся моторный бот. Теплоход отвечал самым высоким требованиям как датских страховых компаний, так и регистра Ллойда.

Своими обводами «Ханс Хедтофт» не походил ни на одно грузопассажирское судно: его отличали острый форштевень и крейсерская корма. Длинная двухэтажная надстройка тянулась от носового грузового трюма до самой кормы. Проектировщики и строители фирмы «Бурмейстер ог Вайн» считали теплоход «практически непотопляемым». Утверждавшие это словно забыли, что сорок шесть лет тому назад такие же слова говорились и о «Титанике». История, к сожалению, повторяется.

Капитаном «Ханса Хедтофта» был назначен 59-летний Раусе Рамуссен, опытнейший датский судоводитель. Тридцать два года плавал он в полярных морях и как никто другой знал все их коварство. За свою долгую службу на море он не раз попадал в опасные ситуации, но всегда благополучно выходил из них. Недаром он носил прозвище «морской волк». По иронии судьбы и капитану «Титаника» к моменту гибели было тоже пятьдесят девять, и проплавал он по морям-океанам тоже тридцать с небольшим лет…

Принятие «Ханса Хедтофта» в строй было обставлено весьма торжественно. На грандиозном приеме по этому случаю произносились громкие речи и пышные тосты, много было высказано похвал и в адрес судна, и в адрес строителей, и в адрес капитана. В ответном слове капитан Рамуссен поблагодарил за оказанное ему доверие, заверил, что оправдает его. Он заявил, что вступление в строй нового теплохода «произведет революцию в истории плавания в Арктике», что теплоход является абсолютно надежным и совершенным судном и что он на сто процентов уверен в полнейшей безопасности предстоящих рейсов в Гренландию и гарантирует безопасность всем, кто будет находиться на борту его теплохода.

8 января 1959 года в торжественной обстановке, провожаемый добрыми напутствиями и гудками судов, «Ханс Хедтофт» снялся со швартовых и взял курс на Готхоб…

Приход «Ханса Хедтофта» в Гренландию вызвал там непередаваемый восторг. Теплоходу была устроена торжественная встреча, снова произносились речи, на его борту толпились возбужденные европейцы и эскимосы. Еще бы им не быть возбужденными: ведь далекая провинция получила первую постоянную судоходную линию!

«Ханс Хедтофт» доставил в Готхоб много разных грузов и три десятка пассажиров. На приеме, устроенном в честь благополучного завершения первого рейса, капитан Раусе Рамуссен вновь восторженно отозвался об отличных мореходных качествах своего судна и заверил всех, что круглогодичная навигация отныне — дело решенное. Он не стал говорить о трудностях ледового плавания, об огромном количестве ледяных полей и айсбергов, встреченных ими у мыса Фарвель, где Восточно-Гренландское течение описывает гигантскую дугу, о сложности судовождения в условиях полярной ночи. Зачел пугать потенциальных пассажиров?

Пока теплоход стоял у причала Юлиансхоб, он сделался местом паломничества: на нем перебывали почти все жители столицы Гренландии, официальные лица, представители прессы и радио. Команда теплохода, между тем, готовилась в обратный рейс. Судно должно было забрать из Готхоба грузы и пассажиров. Плавание на линии Копенгаген—Готхоб—Копенгаген должно было завершиться точно в назначенный час — не раньше, но и не позже. От этого зависел престиж и судоходной компании, и самого капитана.

Когда наступил день отхода судна, погода резко ухудшилась: стрелки барометра начали стремительно падать. Между тем теплоход уже принял груз, в его каютах разместились пятьдесят пять пассажиров — в основном местные жители. Среди них было девятнадцать женщин и шесть детей. Был в числе пассажиров и Ауго Линг — тот самый, который три с небольшим года назад выступал в фолькетинге против постройки судна. Он сопровождал важный груз: тринадцать металлических ящиков, в которых находились уникальные архивные материалы по истории Гренландии, относящиеся к 1720–1730 годам, в том числе рукопись пастора Ханса Эгеде. Эти материалы Линг должен был передать на хранение в королевскую сокровищницу в Копенгагене.

В четверг, 29 января 1959 года, «Ханс Хедтофт» отдал швартовы и медленно отошел от причала. На судне были включены все палубные огни, горели оба прожектора, празднично сияли окна и иллюминаторы. Во мраке полярной ночи теплоход, резко выделяясь на фоне темной воды и черного неба, казался сказочным сверкающим дворцом. Отплывавшие пассажиры толпились у борта, провожающие — на причале. Звучали громкие прощальные возгласы, пожелания доброго пути, удачи и всего того, что обычно желают при расставании.

Погода продолжала портиться. Даже здесь, в фиорде, ветер остервенело и больно стегал снежными зарядами. Небольшие льдины колыхались в черной, казавшейся густой и маслянистой воде, негромко постукивали о борт судна. Прогноз не сулил ничего хорошего — барометр продолжал падать. Надвигался шторм, особенно опасный полярной ночью в океане, да еще у берегов острова, являющегося «родиной» смертельно опасных айсбергов.

Капитан Раусе Рамуссен все это отлично понимал, но тем не менее ни на минуту не задержал отход своего судна. Он знал и другое: рейс Копенгаген—Готхоб—Копенгаген мог считаться успешно завершенным только при условии, если «Ханс Хедтофт» точно по расписанию, минута в минуту ошвартуется у назначенного для него причала во внутренней гавани Копенгагенского порта. Еще несколько дней назад погода была более благоприятной для плавания, и Рамуссен имел значительно больше шансов благополучно провести свой теплоход через опасный район скопления айсбергов у мыса Фарвель. Но капитан получил четкое и категорическое указание компании о продолжительности пребывания в Готхобе и точном времени прибытия в Копенгаген. И никакие самые неблагоприятные прогнозы погоды не смогли бы заставить Рамуссена нарушить это указание.