Вячеслав Глазычев - Урбанистика. часть 1

Специфика таких городов в том, что хотя формально каждый должен был развиваться по единому генеральному плану, и такой план непременно утверждался, идея целостности городского организма непременно вступала в неразрешимое противоречие с ведомственной логикой финансирования и организации жизненных процессов. Старые городские ядра в эту логику не вписывались никак, и потому до самых 90-х годов именно эти, наиболее живописные и привлекательные части среднего по масштабу города оказывались вне ведущего процесса реконструкции и шаг за шагом продвигались к упадку.

В подавляющем большинстве случаев крупные города являются в первую очередь административными центрами регионов, что – в условиях повсеместного разрастания управленческого сектора занятости – автоматически означает наличие множества рабочих мест и в самих учреждениях, и в сфере их всестороннего обслуживания. В отличие от США, где университеты, как правило, являются ядрами малых городов, в России, в соответствии с европейской традицией, система вузов образует второй центр активности крупного города. Здесь наиболее ярким примером является Томск, где студенты уже составляют пятую часть населения, а с учетом кольца научно-производственных фирм, в последние годы образовавшегося вокруг академического центра, в ближайшее время можно ожидать, что доля жителей, прямо или косвенно связанных с этим кругом занятий, составит более половины трудоспособного населения города. Однако пока еще это скорее исключение из правила. В соответствии с коммунистической доктриной, основной целью существования крупного города было сосредоточение промышленного производства, тогда как сервисные функции сводились к обеспечению воспроизводства рабочей силы, согласно весьма скудным нормативам, но и их исполнение опаздывало на долгие годы.

Соответственно, в том, что касалось пространственной организации, крупный город оказался всего лишь разросшимся средним городом, с тем лишь отличием, что его транспортная и инженерная инфраструктуры оказываются существенно дороже. Та же оторванность новых промышленных районов от старого городского ядра, та же неизбежная расчлененность, тот же, начиная с 60-х годов, выход новых жилых массивов на ранее незастроенные (часто неудобные и продуваемые всеми ветрами) территории, при значительном растягивании коммуникаций. Существенным отличием стало то, что символические потребности режима накладывали дополнительные требования к формированию облика городских центров. Теоретически новые центры власти должны были формироваться в отрыве от прежних, дореволюционных, однако это удавалось сделать редко – как правило, в тех местах, где развитие регионального центра происходило скачком из малого города, как, скажем. В столице Бурятии Улан-Удэ прежний центр – торговая площадь остался в стороне, тогда как новый сформировался на существенном удалении, образовав своего рода выставку архитектурных стилей вокруг обширного пространства площади.

Обычно же практические соображения, вроде наличия крупных административных зданий, равно как традиция, заложенная локализацией центра всесоюзной власти в Московском кремле, приводили к весьма причудливому сочетанию унаследованного и нового. Несомненной особенностью крупного города советской эпохи стало то, что все его пространство, так или иначе используемое, формировалось вокруг пустоты – несоразмерно большой площади, предназначенной исключительно для военных парадов и демонстраций. Кафедральный собор уничтожали, и обширность центральной пустоты требовала укрупнения масштаба окружающих ее зданий, что в свою очередь толкало к всемерному укрупнению административных построек и новых театров, залы которых были, к тому же, нужны для проведения партийных конференций.

Резкие повороты символико-эстетических доктрин советской эпохи отпечатались на облике крупных и крупнейших городов, создав многослойную конструкцию. Она составилась из приспособленных под новые нужды старых построек. [22]Затем последовал короткий и яркий период расцвета конструктивистской архитектуры, рывком выдвинувший Советский Союз в мировой авангард. С 1932 г. начали срочно «одевать» неоклассическим декором здания, заложенные в конструктивистской схеме. Затем последовал недолгий, но пышный послевоенный расцвет сталинской неоклассики, который при Хрущеве, после объявления «борьбы с излишествами в архитектуре», сменился срочным «раздеванием» зданий, заложенных в этой стилистике. Далее непременные микрорайоны «новых черемушек» из пятиэтажных панельных (или кирпичных, но оштукатуренных «под панели») домов; девяти-, двенадцати-, шестнадцатиэтажные дома брежневской эпохи… Несомненным достоинством всех этих наслоений стало то, что так или иначе, микрорайоны были обеспечены первичным обслуживанием, включавшим типовые детские сады, школы, поликлиники, магазины повседневного спроса.

За исключением дореволюционных построек, которых там не было (Новокузнецк, Кемерово, Комсомольск на Амуре и пр.), все крупные города страны подобны друг другу и этой многослойностью, и непременным наличием значительных территорий, занятых малоэтажной застройкой. Эти обширные районы «частного сектора» предпочитали обойти, раздвигая город в чистое поле. Два крупных города выделяются из всех прочих: Тольятти и Набережные Челны, построенные на пустом месте, рядом с небольшим Ставрополем – на Волге, и с городком строителей Камского гидроузла. Не имея давней истории и уничтожив следы истории раннего советского времени, эти гигантские скопления зданий были своего рода супер-слободами при заводах, и теперь в них с немалым напряжением ведется наращивание городской среды, чуть более насыщенной за счет развития сферы услуг. Несомненной уникальностью отличается Калининград, в котором, за исключением системы парков и района вилл и коттеджей довоенной, немецкой застройки, долгое время тщательно уничтожались следы германского прошлого, а теперь город мучительно ищет собственную идентичность, не отказываясь от давнего прошлого, но и пытаясь сформировать современный европейский город России.

В случае быстрой реконструкции городов в послевоенной Европе и, прежде всего, в Германии мы обнаруживаем сходные элементы последовательного взаимоналожения различных трендов, будь то кольцо многоэтажных пригородов Парижа, или вкрапления многоэтажных микрорайонов в Берлине. Ради сохранения идентичности, в Геттингене или в Варшаве пошли на редкую операцию частичного воссоздания разрушенных войной зданий, доля которых, однако, не превысила долю остатков исторических центров в таких средних городах России, как Владимир или Тула. Тем не менее, приходится считаться с тем, что в России мы унаследовали совершенно специфическую конструкцию среды крупных городов, которая в настоящее время испытывает очередную, ускоренную метаморфозу.