Олег Ермишин - Афоризмы

Живи с людьми так, чтобы твои друзья не стали недругами, а недруги стали друзьями.

Человек умирает в опьянении от вина; он беснуется в опьянении от любви.

Благоразумная супруга! Если желаешь, чтобы муж твой свободное время проводил подле тебя, то постарайся, чтоб он ни в каком ином месте не находил столько приятности, удовольствия, скромности и нежности.

Берегите слезы ваших детей, дабы они могли проливать их на вашей могиле.

Омывай полученную обиду не в крови, а в Лете, реке забвения.

Прежде всего не теряй самоуважения!

Не делай ничего постыдного ни в присутствии других, ни втайне. Первым твоим законом должно быть уважение к себе самому.

Во время гнева не должно ни говорить, ни действовать.

Как старинное вино непригодно к тому, чтобы его много пить, так и грубое обращение непригодно для собеседования.

Пьянство есть упражнение в безумстве.

Неразумные при выпивании вина доходят до опьянения, а при несчастьях – до совершенной потери ума.

Спроси у пьяницы, как бы он мог перестать пьянствовать? Я отвечу за него: пусть почаще вспоминает о делах, какие он делает в пьяном виде.

У хвастунов, так же как и в позлащенном оружии, внутреннее не соответствует наружному.

Только неблагородный человек способен в глаза хвалить, а за глаза злословить.

Никто не должен преступать меру ни в пище, ни в питии.

Покажи мне свою немногословность, а многословие покажешь в другой раз. [600]

Поступать несправедливо хуже, чем терпеть несправедливость. [601]

Я слышал от одного мудрого человека, что теперь мы мертвы и что тело – наша могила. [602]

[Единоличных правителей] власть толкает (…) на самые тяжкие и нечестивые проступки. (…) Худшие преступники выходят из числа сильных и могущественных. [603]

Трудно (…) и потому особенно похвально – прожить всю жизнь справедливо, обладая полной свободою творить несправедливость. [604]

Не казаться хорошим должно человеку, но быть хорошим. [605]

Если первое благо – быть справедливым, то второе – становиться им, искупая вину наказанием. [606]

Как поэты любят свои творения, а отцы – своих детей, так и разбогатевшие люди заботливо относятся к деньгам – не только в меру потребности, как другие люди, а так, словно это их произведение. Общаться с такими людьми трудно: ничто не вызывает их одобрения, кроме богатства. [607]

Самое великое наказание – это быть под властью человека худшего, чем ты, когда сам ты не согласился управлять. [608]

Мусическое [музыкальное] искусство (…) всего более проникает в глубь души и всего сильнее ее затрагивает. [609]

[В государствах] заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей; и в каждом из них опять-таки множество государств. [610]

Не бывает потрясения в стилях музыки без потрясения важнейших политических законов. [611]

В образцово устроенном государстве жены должны быть общими, дети – тоже, да и все их воспитание будет общим. [612]

Пока в государствах не будут царствовать философы, либо (…) нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, (…) до тех пор (…) государствам не избавиться от зол. [613]

… Люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. (…) Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине (…). Разве ты думаешь, что (…) люди что-нибудь видят, (…) кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры? (…) Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, – это подъем души в область умопостигаемого. [614]

Есть два рода нарушения зрения (…): либо когда переходят из света в темноту, либо из темноты – в свет. То же самое происходит и с душой. [615]

Не следует, чтобы к власти приходили те, кто прямо-таки в нее влюблен. А то с ними будут сражаться соперники в этой любви. [616]

Тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство. [617]

Когда появляется тиран, он вырастает (…) как ставленник народа. [618]

Первой его [тирана] задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе. (…) А если он заподозрит кого-нибудь в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю. [619]

Самое тяжелое и горькое рабство – рабство у рабов. [620]

Какой-то страшный, дикий и беззаконный вид желаний таится внутри каждого человека, даже в тех из нас, что кажутся вполне умеренными; это-то и обнаруживается в сновидениях. [621]

Нет более жалкого государства, чем управляемое тиранически, и более благополучного, чем то, в котором правят цари. [622]

Нельзя ценить человека больше, чем истину. [623]

[О поэзии, не приносящей пользу государству:] Мы выслали ее из нашего государства. [624]

Добродетель не есть достояние кого-либо одного, почитая или не почитая ее, каждый приобщится к ней больше либо меньше. Это – вина избирающего, бог не виновен. [625]

Несправедливые люди при всей их ловкости действуют как те участники забега, которые в один конец бегут хорошо, а на дальнейшее их не хватает; сперва они бегут очень резво, а под конец делаются посмешищем и, не добившись венка, уходят с поникшей головой и повесив нос. Между тем подлинные бегуны достигают цели, получают награды и увенчиваются венками; не так ли большей частью случается и с людьми справедливыми? [626]

В жизни (…) всегда надо уметь выбирать средний путь, избегая крайностей; в этом – высшее счастье человека. [627]

Все находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни и каждый – с самим собой. [628]

Победа над собой есть первая и наилучшая из побед. Быть же побежденным самим собой всего постыдней и хуже. [629]

Хороший законодатель (…) станет устанавливать законы, касающиеся войны, ради мира, а не законы, касающиеся мира, ради военных действий. [630]

Закон – владыка над правителями, а они – его рабы. [631]

Любящий слеп по отношению к любимому. [632]

Одновременно быть и очень хорошим, и очень богатым невозможно. [633]

В серьезных делах надо быть серьезным, а в несерьезных – не надо. [634]

Человек (…) это какая-то выдуманная игрушка бога (…). Этому-то и надо следовать (…). Надо жить играя. [635]

Без смешного нельзя познать серьезного. [636]

Как говорят каменщики, большие камни не ложатся хорошо без малых. [637]

Человека [совершившего преступление из-за страстей] правосудие постигнет не за совершенное деяние – ведь свершившееся никогда уже не сможет стать несвершившимся, – но ради того, чтобы в будущем он (…) возненавидел несправедливость, – а также чтобы возненавидели ее все те, кто видел суд над ним. [638]