Олег Ермишин - Афоризмы

…Уже самый факт происхождения человека из животного царства обуславливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному, и, следовательно, речь может идти только… о различной степени животности или человечности.

…Фальшивому другу мы предпочитаем открытого врага…

…Филистеры несчастны, но в то же время сверхсчастливы в своей глупости, которую они принимают за высшую мудрость.

Человек должен лишь познать самого себя, сделать себя самого мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку сообразно своей сущности, устроить мир истинно по-человечески, согласно требованиям своей природы, – и тогда загадка нашего времени будет им разрешена.

Человек перестал быть рабом человека и стал рабом вещи…

…Чем «божественнее», т. е. нечеловечнее, является что-либо, тем меньше мы в состоянии им восхищаться. Только человеческое происхождение содержания всех религий дает им еще кое-где хоть какое-то право на уважение…

Что может быть трагичнее человека, который из чистой любви к человечеству, оставаясь непонятым своими современниками, совершает самые комические сумасбродства?

…Эгоизм сердца… должен быть также исходным пунктом для нашей любви к людям, иначе последняя повисла бы в воздухе.

Я вообще не понимаю, как можно завидовать гению. Это настолько своеобразное явление, что мы, не обладающие этим даром, заранее знаем, что для нас это недостижимо; но чтобы завидовать этому, надо уж быть полным ничтожеством.

Корнем философии должно оставаться положение: человеческое познание исходит из откровения; именно разум открывает свободу, благодаря тому что он открывает провидение; и все ветви [философского] учения вырастают из этого корня. […]

Человеческий разум есть признак высшей жизни, какую мы знаем. Но он не содержит свою жизнь в себе самом, а должен получать ее каждый момент. Не жизнь содержится в нем, а он в жизни. Но что такое сама жизнь, ее источник и природа, это для нас глубочайшая тайна.

Мы называем разумом все, что нас в нас самих определяет, что в нас с наибольшей силой подтверждает или отрицает. Без определенности нет разума, без разума нет определенности. Только тот, кто, осознав это, признает за всеми другими людьми, как и за самим собой, право на нетерпимость, тот только и есть истинно терпим. А с другой стороны, никто не должен быть таковым; ибо действительное равнодушие в отношении (in Absicht) всех мнений, так как оно может возникать только из всеобщего неверия, является ужаснейшим вырождением человеческой природы. Только в полной и твердой уверенности

процветает благородное стремление возвыситься сердцем и духом. Кто это полностью утратил, тому ничто больше не может казаться важным и достойным уважения; его душа утратила благородную закалку, силу серьезности. Ничтожный призрак…

[…] Мы созданы по образу Божьему; Бог – в нас и выше нас; он – прообраз и образ, он отделен от нас и вместе с тем неразрывно связан с нами; в этом состоит свидетельство, которое мы имеем о нем, единственно возможное свидетельство, посредством которого Бог открывается человеку как живой, открывается постоянно, во все времена.

Я обращаюсь к неопровержимому, непреодолимому чувству… как первой и непосредственной основе всякой философии и религии, к чувству, которое позволяет человеку наблюдать и постигать: у него есть чувство… для сверхчувственного. Это чувство я называю разумом? в отличие от [органов] чувств, воспринимающих видимый мир. Только там, где имеется самобытность… и личность – оба качества, составляющих, по мнению Канта, нечто единое, – может иметь место такое обращение и вместе с ним разум.

Предмет разума есть мир как явление, бесчисленное, разнообразное множество предметов с их отношениями, коих разнородность непременно должна произвести и разнородность правил мышления.

Предмет чувств есть мир вещественный.

Мир […] является системой взаимных отношений, в которой все измерено, взвешено и исчислено; все взаимосвязано неразрывными связями причины и следствия, средств и целей; все подчинено неизменным правилам, вечным законам. […]

Познание есть тоже сознание, но определяющее один предмет посредством другого. […]

…Философствовать означает: отвлечение и размышление, познание и разумение самих себя и удовлетворение процессом познания. Вот три предмета философского исследования! Первый из них есть орудие второго и третьего; второй составляет ближайшую цель нашей науки, а третий – отдаленную, но высочайшую. […]

Из всего сказанного следует, что в философии познающее лицо и преимущественный предмет познания есть человек: философия есть наука о последних основаниях всей деятельности нашей; в оной должно искать и найти такие причины нашего познания и действия, кои могут более или менее удовлетворять уму человеческому. […]

Беззаконие никому не может быть зачтено в заслугу, не может вызвать к себе уважения.

Да ведь король-то голый!

Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца!

Нет более опасного оружия против черта, чем чернила и книгопечатание: они когда-нибудь окончательно сживут его со света.

Ради красоты и потерпеть не грех.

Слезы – вот драгоценнейшая награда для сердца певца.

Я желаю тебе добра, потому и браню тебя – так всегда узнаются истинные друзья!

Вера есть чудо, и все же ни один человек не отлучен от нее, ибо то, в чем едина жизнь всех людей, есть страсть, а вера есть страсть.

[?] Главная задача человека не в обогащении своего ума различными познаниями, но в воспитании и совершенствовании своей личности, своего Я.

Добро есть свобода. Лишь для свободы или в свободе состоит различие между добром и злом.

Издевающийся над ближним издевается, однако, и над самим собой…

Лучшим доказательством ничтожества жизни являются примеры, приводимые в доказательство ее величия.

Люди никогда не пользуются свободой, которая у них есть, но требуют той, которой у них нет: у них есть свобода мысли, они же требуют свободы выражения.

Нам была дана заповедь: «Люби ближнего, как самого себя», – но если правильно понять эту заповедь, то можно прочесть в ней и обратное утверждение: «Ты обязан любить себя должным образом».