Олег Ермишин - Афоризмы

Факт – это то, чем человек обязан миру, тогда как фантазия, вымысел – это то, чем мир обязан человеку.

Фанатик – тот, кто воспринимает всерьез собственное мнение.

Одно дело – любить людей, совсем другое – быть филантропом.

Христианский идеал – это не то, к чему стремились и чего не достигли; это то, к чему никогда не стремятся и чего достичь необыкновенно сложно.

Художественный темперамент – болезнь, которой подвержены все любители.

Из чистого человеколюбия и возненавидеть недолго.

Человечество – это не табун лошадей, которых мы должны накормить, а клуб, в который мы должны записаться.

Юмор с трудом поддается определению, ведь только отсутствием чувства юмора можно объяснить попытки определить его.

Бедные бунтовали иногда и только против плохой власти; богатые – всегда и против любой.

Не мы слушаем музыку, а музыка слушает нас.

В психоанализе нет ничего истинного, кроме преувеличений.

Антисемитизм является хорошо накатанной схемой, даже ритуалом цивилизации, а погромы представляют собой самые настоящие ритуальные убийства.

Многое из достижимого таково, что от него нужно бежать, а не стремиться к нему.

Сама цель зачастую может быть средством для достижения дальнейшей цели.

Там, где речь идет о выборе целей, мы скажем: выбирай цель, которую разумно можно считать за действительно достижимую.

Эгоизм заставляет нас стремиться к тому, чтобы нравиться другим.

Из бесконечного движения человеческо-исторических миров в историческом опыте нельзя даже осмысленно составить бесконечную идею истинного мира.

Изучение иностранного языка есть расширение сферы всего того, что мы вообще можем изучить.

Каждая эпоха понимает дошедший до нее текст по-своему.

Нет ничего, что не было бы доступно слуху благодаря языку.

Письменность есть абстрактная идеальность языка.

Понимать чужой язык – значит не нуждаться в переводе на свой собственный.

Сувенир теряет свою ценность, когда прошлое, о котором он напоминает, уже не имеет значения.

Там, где требуется перевод, там приходится мириться с несоответствием между точным смыслом сказанного на одном и воспроизведенного на другом языке.

То, что может быть понято, есть язык.

Тот, кто имеет язык, «имеет» мир.

Требование верности оригиналу, которое мы предъявляем к переводу, не снимает принципиального различия между языками. Всякий перевод, всерьез относящийся к своей задаче, яснее и примитивнее оригинала.

Чтение – это чисто внутренний процесс.

Язык – это среда, в которой объединяются "Я" и мир.

Лучше терпеть зло, чем причинять его.

Ненавидя кого-то, ты ненавидишь в нем нечто такое, что есть в тебе самом. То, чего нет в нас самих, нас не волнует.

Не существует реальности иной, чем та, которая в нас самих.

Быстрейший способ завязать хорошие связи – создать впечатление, что они у тебя уже есть.

Влюбленным нипочем разделяющие их моря и страны; что для них действительно невыносимо – это одна-единственная стена или одна-единственная комната.

Глупость чаще бывает полезна, чем вредна. Потому-то самые хитрые выставляют себя дураками.

Дружба – это искусство дистанции, тогда как любовь – искусство близости.

Зеркало, которому женщины верят больше всего, это глаза мужчины.

Имя имеет лишь тот, кто отбрасывает свои титулы и звания, потому что они меньше имени.

История – это политика, которую уже нельзя исправить. Политика – это история, которую еще можно исправить.

Когда в моду опять входит что-нибудь давным-давно вышедшее из моды, мы начинаем догадываться, до чего же очаровательны были наши бабушки.

Любому режиму нужны герои. Предпочтительно мертвые.

Мужчины – лучшие дипломаты в чужих делах, женщины – в своих собственных.

Мужчины используют удачный случай, женщины его создают.

Наблюдение, справедливое для любой моды: ее первый и последний приверженец всегда выглядят смешно.

Насколько плохо нас знают наши знакомые, можно порой судить по подаркам, которые мы от них получаем.

Образованный человек тот, кто способен видеть аналогии. Невежда всякий раз видит нечто совершенно новое.

Политик упрощает вещи, чтобы их прояснить или затемнить.

Почти всегда умнее приспособиться к представлениям, которые другие составили о нас, чем пытаться развеять их иллюзии.

Ранние слезы ожесточают.

Секс есть форма любви в эпоху, у которой уже нет времени для любви.

Стать журналистом тем легче, чем легче тебе писать; стать поэтом тем труднее, чем легче тебе писать.

Терпимость большинства: они ничего не имеют против, если на пути у них стоит муравей.

Всякое чувство имеет тенденцию перейти в вожделение или отвращение.

Интересы человечества постоянно обращены в сторону жизни чувств.

Наши чувства по большей части сливаются в общие состояния, в которых отдельные составные части становятся уже неразличимыми.

Одни действуют по плану, – мирские люди, другие на основании правил – нравственные, серьезные натуры, третьи поступают демонически.

Плоские натуры отдаются впечатлениям, позволяя одному вытеснять другое.

Что такое человек, можно узнать не путем размышлений над самим собой и даже не посредством психологических экспериментов, а только лишь из истории.

Чувства встречаются нам в жизни постоянно в конкретных слияниях.

Если женщина, одеваясь, хочет понравиться собственному мужу, она выбирает прошлогоднее платье.

Если женщина уже простила мужчину, она не должна напоминать ему о его грехах за завтраком.

В Америке секс – это мания, в других странах факт.

Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом.

Быть любимым иногда наказание. Не знать, любим ты или нет, пытка.

Быть пессимистом хорошо потому, что пессимисты редко разочаровываются.