Олег Ермишин - Афоризмы

Природа велела мне быть сострадательным, отчизна – суровым; быть жестоким мне не велели ни отчизна, ни природа. [2487]

Будем надеяться на то, чего мы хотим, но то, что случится, перенесем. [2488]

На людей известных ссылаться не следует, так как мы не знаем, хотят ли они быть названными по имени. [2489]

Собаки (…) не могут отличить воров от честных людей, но все же дают знать, если кто-нибудь входит в Капитолий ночью. И так как это вызывает подозрение, то они – хотя это только животные, – залаяв по ошибке, своей бдительностью приносят пользу. Но если собаки станут лаять и днем, когда люди придут поклоняться богам, им, мне думается, перебьют лапы за то, что они проявляют бдительность и тогда, когда для подозрений оснований нет. Вполне сходно с этим и положение обвинителей. [2490]

Если возможно применить законы, то преступного гражданина, вернее внутреннего врага, надо сломить судом, но если насилие препятствует правосудию или его уничтожает, то наглость надо побеждать доблестью, бешенство – храбростью, дерзость – благоразумием, шайки – войсками, силу – силой. [2491]

Мы всегда считали подати жилами государства. [2492]

Выдающийся император [полководец] должен обладать следующими четырьмя дарами: знанием военного дела, доблестью, авторитетом, удачливостью. [2493]

Если нашей жизни угрожают какие-либо козни, насилие, оружие разбойников или недругов, то всякий способ самозащиты оправдан. Ибо молчат законы среди лязга оружия. [2494]

Я (…) скорблю из-за того, что в то время как государство должно быть бессмертно, оно держится на дыхании одного человека [т. е. Юлия Цезаря]. [2495]

Жил довольно для славы, но для отчизны мало. [2496]

Различие между миром и рабством огромно. Мир – это спокойная свобода, рабство же – это худшее из всех зол, от которого мы должны отбиваться не только войной, но и ценой жизни. [2497]

[Цезарь], то внушая страх, то проявляя терпение, приучил свободных граждан к рабству. [2498]

Каждому человеку свойственно заблуждаться, упорствовать в заблуждениях свойственно только глупцу. [2499]

В учености и словесности всякого рода Греция всегда нас превосходила, – да и трудно ли здесь одолеть тех, кто не сопротивлялся? [2500]

Я охотнее готов заблуждаться вместе с Платоном, чем разделять истину с нынешними знатоками. [2501]

«Душа так бессильна, что не видит и самой себя!» – Точно так же, как и глаз: душа, не видя себя, видит все остальное. [2502]

Надеяться разумнее, чем бояться. [2503]

Смерть не имеет отношения ни к мертвым, ни к живым – одних уж нет, а других она не касается. [2504]

Итак, долой этот бабий вздор, будто умереть раньше времени – несчастье! Раньше какого времени? Данного нам природою? Но она дала нам жизнь, как деньги, только в пользование, не оговорив, до которого дня. Что же ты жалуешься, если она требует свое обратно по первому желанию? Таково было ее условие с самого начала. [2505]

Какую же жизнь считать долгой? и что вообще может быть долгого в жизни человека? (…) Долгим и коротким мы называем все на свете только по сравнению с тем, что людям дано и на что они рассчитывают. На реке Гипанисе, что течет в Понт с европейской стороны, живут, по словам Аристотеля, существа-однодневки: так вот, кто из них прожил восемь часов, тот умирает уже в преклонном возрасте, а кто дожил до заката, тот достигает глубокой дряхлости, – особенно если это было в день летнего солнцестояния. Сравни человеческую долговечность с вечностью – и окажется, что мы почти все такие же поденки, как и эти твари. [2506]

Если толпа и судит порой справедливо о достойных людях, то это больше к чести для самой толпы, чем к счастью для таких людей. [2507]

[Достойный человек в смерти не] обретет ни малейшего зла. Он даже предпочтет умереть, пока все дела его идут на лад, ибо не так отрадно накопление благ, как горько их лишение. Именно это, думается мне, имелось в виду в словах одного спартанца: когда знаменитый олимпийский победитель Диагор Родосский в один день увидел олимпийскими победителями двух своих сыновей, тот спартанец подошел к старику и поздравил его так: «Умри, Диагор, живым на небо тебе все равно не взойти!» [2508]

Труд как бы создает некую мозолистую преграду против боли. [2509]

Старушки часто не едят по два-три дня – а отними на один день еду у атлета, и он с криком восплачется к Юпитеру Олимпийскому, которому служит, что он так больше не может. Велика сила привычки! [2510]

Стенать мужчине иногда позволительно, хоть и редко; вопить непозволительно даже и женщине. (…) Если и случится вскрикнуть мужу сильному и мудрому, то разве лишь затем, чтобы усилить свое напряжение, – так бегуны, состязаясь, кричат что есть сил, так, упражняясь, подают голос атлеты, так кулачные бойцы, ударяя противника, вскрикивают, (…) – это не потому, что им больно или что они струсили, а потому, что при крике все тело напрягается и удар получается сильнее. [2511]

Для полководца и солдата одни и те же труды тяжелы по-разному – полководцу они легче, потому что ему за них выше честь. (Свободное изложение мысли Ксенофонта). [2512]

Душе приходится судить о своей болезни лишь тогда, когда то, что судит, само уже больное. [2513]

Сострадание есть горе о чужом несчастье, (…) зависть есть горе о чужом счастье. [2514]

Тиран Дионисий, изгнанный из Сиракуз, в Коринфе учил малых детей – так не хотелось ему расставаться хоть с какой-то властью! [2515]

Единственное зло в нашей жизни – это вина, а вины не бывает там, где случившееся не зависит от человека. [2516]

Гай Гракх, вконец опустошивший казну даровыми раздачами, на словах всегда был защитником казны. [2517]

Непредвиденное поражает сильнее. [2518]

Женоненавистничество возникает из страха. [2519]

Искать меры в пороке – это все равно что броситься с Левкадской скалы и надеяться удержаться на середине падения. [2520]

Мужество бывает и без ярости, а гнев, напротив, есть черта легкомыслия. Ибо нет мужества без разума. [2521]

Мужество не нуждается в помощи гнева: оно и само приучено, готово, вооружено ко всякому отпору. Иначе можно сказать, что и пьянство, а то и безумие тоже полезно мужеству, так как и пьяные и безумные тоже отличаются силою. [2522]

Соперник томится о чужом добре, которого у него нет, а завистник – о чужом добре, потому что оно есть и у другого. [2523]

Если есть любовь на свете – а она есть! – то она недалека от безумия. [2524]

Думают даже, будто старую любовь, как клин клином, можно выбить новой любовью. [2525]

Слава – суд толпы, состоящей из глупцов и подлецов. [2526]

Из всех поэтов, которых я знал, (…) каждый считал себя лучше всех. [2527]

Где хорошо, там и отечество. [2528]

Для человека ученого и образованного жить – значит мыслить. [2529]

Глуховат был Марк Красе, но глуховат несчастливо: то, что против него говорилось дурного, он слышал. [2530]