Валерий Маруга - Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО

В кабинете подозреваемого следователя целиком разобрали стол, стулья, подняли паркет, посрывали подоконники… Но денег не нашли.

— Вы что, товарищи, того? — кисло улыбаясь, переспрашивал Фоменко. — Я же буду жаловаться…

В итоге всех активных участников этой необъяснимо неудавшейся операции привлекли к строгой дисциплинарной ответственности. Фоменко же, оставаясь под психологическим прессом подозрительности и недоверия, служить больше не мог. Он уволился из органов внутренних дел по собственному желанию. И только по истечении стольких лет рассказал, как все было.

— Понимаете, — делился с друзьями, — во-первых, я хотел наказать этого мошенника Гембатюка, которого не мог посадить, он выскальзывал от меня, как вьюн. Во-вторых, я решил проучить этих штабных бездельников, которые всех контролируют и ни за что не отвечают. В-третьих, моя жена грозилась уйти, если я не раздобуду денег для лечения дочери. Она и сыграла решающую роль в этом деле.

Время я выбрал удачное. Суббота, двенадцать часов, на первом этаже в отделении ГАИ уже никого. А супруга ждала в кустах под моим окном. Только Гембатюк вышел, я выхватил ящик из стола и высыпал все десять кусков жене в раскрытый, как скатерть, подол. Она сработала четко, тут же запахнулась и сквозь кусты огородами смылась домой. Я только успел вставить ящик в стол, как в кабинет зашли напыженные чиновники…

Оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант милиции Щур Василий Владимирович практиковался на раскрытии преступлений, совершаемых так называемым «рывком»: имел дело с мелкими ворами, действовавшими всегда примитивно и дерзко. Выхватывали из рук зазевавшихся прохожих либо с прилавков магазинов более или менее ценную вещь и пулей уносили вместе с ней свои ноги, несмотря на отчаянные крики: «Караул! Грабят! Держи вора!..»

Щур более всего подходил к такого рода оперативной деятельности, ибо сам хорошо бегал. Еще в школьные годы преодолевал стометровку за двенадцать секунд, а в длину перескакивал шестиметровые отрезки, о чем любил хвастать перед сослуживцами и друзьями. То есть по своим физическим данным мог догнать и задержать любого злоумышленника…

Просто ему не везло: за два года службы в милиции ему так и не представился случай для коронного рывка и захвата похитителя частной или государственной собственности. Он заметно сожалел и сильно раздражался, сталкиваясь с подобными расследованиями.

— Ну что, ты не мог догнать этого заморыша?! Два прыжка и — по уху! — поучал нерасторопных милиционеров патрульно-постовой службы, на участках которых происходили подобные проколы.

И все же однажды ему представилась возможность проявить себя наилучшим образом, реализовав все свои внутренние резервы. Правда, в этом ему помог лучший друг и сослуживец лейтенант милиции Паша Радзивил…

По итогам оперативной обстановки в ноябре в городе резко выросло количество краж меховых шапок, срываемых с голов обывателей, независимо от пола и возраста. Поэтому Василий Владимирович пребывал в постоянной боевой готовности. По вечерам ходил только в своей новой пыжиковой шапке-приманке, надеясь на успех.

И вот маленький и шустрый Паша поспорил с сослуживцами, что Щур его не догонит. Заключил пари на две бутылки коньяка и пошел на «дело».

Выбрал удобный момент, подкрался с тыла, сорвал шапку с головы Василия и бросился наутек. Юркнул в подворотню, оттуда через двор в скверик и рванул изо всех сил по длинной аллейке.

Конечно, свидетели этого розыгрыша получили кучу удовольствия от одного вида взъерошенного, с вытаращенными глазами и перекошенным от гнева лица Щура.

— Стой, гад, убью! — орал он, набирая скорость в погоне за шапкой и вором.

И Паша не выдержал. Вопли преследователя рассмешили его до слез. Он бежал, давясь от хохота, пока разъяренный Щур не догнал его и не врезал ему с разбегу кулаком в правую челюсть. Сбил с ног и выбил два зуба…

Несмотря на все это, друзьями они все же остались и даже получили прозвище «кровные братья».

Капитан внутренней службы военизированной пожарной охраны Людмила Колева не уважала своего мужа, несмотря на то, что он занимал должность начальника паспортного отдела управления внутренних дел области и носил погоны подполковника милиции.

— Ну что ты засел на этом бумажном отделе? — почти ежедневно задевала его самолюбие. — Тебе нужно расти, делать карьеру!

Сама Людмила обладала ослепительной внешностью фотомодели со всеми вытекающими отсюда капризами. К тому же, для повышения своего престижа она настойчиво стремилась вывести мужа хотя бы в полковники, чего бы это ей ни стоило. А мягкотелому Колеву никак не удавалось поставить на место свою красивую, заносчивую и несдержанную супругу. Он молча терпел ее укоры и даже вопиющее легкомыслие…

Как раз в ту пору начальником УВД утвердили генерала Покровского, человека крепкого, нахрапистого и любвеобильного, который на очередном торжественном заседании, посвященном Дню милиции, и присмотрел экстравагантную Людмилу, а она тут же заметила его испытывающие взгляды.

Вскоре они начали дружить семьями, и Колев получил долгожданного полковника, но, как оказалось, не к радости, а к глубокому огорчению. Теперь ему приходилось мучиться и страдать из-за выходок своего игривого начальника и неверной жены. Дошло до того, что он подолгу задерживался на службе, когда Людмила властным голосом приказывала:

— Сегодня у нас гость. Раньше десяти не возвращайся.

И он покорно соглашался, принимал две таблетки успокоительного и, скрипя зубами, не отрывал глаз от окон своего дома, который находился как раз напротив управления. У него больно сжималось сердце, когда свет в его спальне вдруг гаснул и загорался красный, интимный торшер. Его уязвленное сознание сразу рисовало похотливую жену, сбрасывающую с себя тоненький, полупрозрачный халатик, а затем и розовые гипюровые плавочки, скрывающие соблазнительные округлости, неотразимые прелести ее совершенного тела. Он, как в кино, видел ее умелые, плавные и резкие изгибы, волны неукротимой страсти, слышал возбужденные стоны и крики.

Такие муки Колев смог выдержать только два месяца, напрочь теряя служебную расчетливость и самообладание. Тем более сам собой представился случай поквитаться с ними обоими.

Генерал собрался в очередной отпуск в один из самых престижных ялтинских санаториев, но вначале заблаговременно оттранспортировал туда на служебной «Волге» податливую и всегда готовую к пикантным развлечениям Людмилу. И вот в самый разгар их пламенных страстей под жарким июльским солнцем Колев заснял на фотопленку почти все позиции, в коих они предавались наиразнообразнейшим любовным утехам. Неуемный темперамент генерала и сладострастная ненасытность Людмилы упростили эту задачу. Ему, как бывшему криминалисту, ничего не стоило выследить и, подпитываясь жестокой ревностью, сфотографировать целиком или полуобнаженных любовников в лодке, в кустах, на лавочке и даже на «диком» пляже.